Ирина КОЛОБОВА
Фото Юрия КОЛЮКИНА
03.11.2021 г.

Накануне праздничной даты мы всё чаще вспоминаем тот, настоящий ноябрь, который, несмотря на его природный серый скучный цвет, всегда был окрашен лучшей краской палитры – красной.

И не беда, что новая праздничная дата сдвинута на несколько календарных дней, всё равно хочется верить, что ноябрь навсегда останется красным. И он обязательно останется таким, пока живут люди, которые помнят всё, переживают все моменты лучшей жизненной эпохи и рассказывают о ней в красках. В красных красках.

Альбина Васильевна Лебедева – частый гость в нашей редакции, и писали о ней мы неоднократно. Но она именно из той породы людей, встреча с которыми, рассказы и воспоминания постоянно открывают всё новые и всё более интересные грани настоящей личности. Это и неудивительно, ведь они – эпоха. И вот чтобы эта эпоха не ушла окончательно и бесповоротно, не канула в Лету, необходимы своеобразные ремиксы.

Альбина Васильевна родилась в Большой Покровке – была такая деревенька чуть в стороне от Шалдёжки. В первый класс пошла в деревенскую начальную школу, но в скором времени семья переехала в Шалдёжку.
- Мой дядя в то время завербовался на работу в Кёнигсберг, – вспоминает Альбина Васильевна, – туда сразу после войны многие уезжали, и мы поселились в его доме в Шалдёжке. И для меня началась интереснейшая жизнь. Материально тогда всем жилось нелегко, но это компенсировалось огромным зарядом оптимизма и веры в лучшее. Мы все верили, что после такой войны обязательно наступит светлое завтра. И оно наступило. Завтра, а теперь уже вчера, у меня было самое счастливое. Конечно, детям было легче, а вот взрослым приходилось последние силы отдавать, чтобы обеспечить нам это завтра. Мой отец, когда уходил на фронт, взял с мамы строгое обязательство дать всем нам троим детям высшее образование. У него бронь была, но папа ей не воспользовался. В 1941-м ушёл на фронт, а в 1942-м мы получили извещение, что он пропал без вести. Мама верила, что он жив, и ждала. Но чуда не произошло. После войны приехал к нам папин однополчанин и рассказал, как погиб наш отец. Снаряд разорвался в том окопе, где был отец, и оставил после себя только горящую воронку. Мама исполнила обязательство, данное отцу. Теперь я понимаю, как нелегко ей было это сделать.

Послевоенное поколение взрослело быстро, детям приходилось наравне со взрослыми поднимать всё, что было разрушено войной. И на всё у них хватало сил и времени.
- Мы учились с большим интересом, – вспоминает Альбина Васильевна, – всем так хотелось получить хорошее образование! Казалось, что именно от этого будет зависеть, насколько быстро восстановится наша страна. Но и физически мы очень много работали, колхозу помогали. Но при этом даже усталости не чувствовали, пели – смеялись. Помню, утрамбовывали силос – мальчишки наберут лягушат и девчонкам за шиворот засовывают. Визг стоял, хоть уши затыкай!

В Шалдёжке был детский дом, где жили дети из блокадного Ленинграда, многие в нашем классе учились. Они не давали забыть, что такое война, нам даже как-то неловко было за то, что вот у нас есть дом, мама, у кого-то и отцы вернулись, а у них никого нет. Всегда хотелось им хоть в чём-то помочь. Я думаю, что именно такое вот близкое общение с теми, кому хуже, сочувствие, желание помочь и делает человека человеком. Мы до сих пор со многими общаемся, переписываемся, созваниваемся, собираемся. Нам есть что вспомнить. Взять, хотя бы приём в комсомол. Как мы готовились к этому событию! Мальчишки, да и девчонки даже огорчались, что не удалось повоевать, чтобы по-настоящему, перед боем, как отцы и братья, зачитать клятву и ринуться в атаку со значком на груди. У нас трудности были не такие значительные, да мы и не считали их за трудности.

Когда был назначен день приёма в комсомол, мы с подругой Ниной Гусевой (я – Лебедева, она – Гусева, над нами даже подсмеивались) отправились из Шалдёжки в Семёнов пешком. И там я впервые увидела человека, который стал для меня кумиром. Это Володя Шаров, наш комсомольский лидер. Я тогда поняла, что такое настоящий комсомолец, настоящий руководитель. Он был очень хорош собой, высокий, спортивный, с очень открытым обаятельным лицом. Но не это главное – имел он какой-то внутренний стержень, видно было, что комсомол для него не работа, а жизнь, и он старался вовлечь в эту жизнь всех. И у него получалось. У него даже выходных дней никогда не было, он постоянно был в строю. По выходным в кинотеатре «Заря» яблоку негде было упасть, а ведь и в те времена без хулиганов не обходилось. Билетёрша Галина Васильевна (к сожалению, не помню её фамилии) частенько не справлялась с расшалившейся толпой и первым делом обращалась к первому секретарю комсомольской организации. Владимир тут же приходил, и всё разрешалось само собой от одного только взгляда и пары нужных слов. Умел он с людьми обращаться, даже самый отъявленный хулиган шёлковым становился.

Мне очень хотелось, чтобы и у меня так же получалось. Даже когда я уже работала в школе, была секретарём комсомольской организации, Владимир Шаров не стал для меня простым коллегой, он навсегда остался лидером, человеком, с которого хочется брать пример. За жизнь меня неоднократно награждали на самых различных уровнях, но именно грамоты, вручённые Владимиром Шаровым, его слова навсегда остались в памяти и в сердце.
После окончания пединститута Альбина Лебедева сеяла разумное, доброе, вечное в Уренской школе. Потом Семёновское районо направило её в Фанерное.
- Я иногда даже не понимаю, как всё успевала, – говорит Альбина Васильевна, – в три смены работала: начальные классы, уроки русского языка и литературы, и ещё вечерняя школа. В вечерней было труднее всего, ведь там учились мои друзья и подруги. В моём классе учился мой будущий муж Александр Лебедев. Когда мы поженились, мне даже фамилию не пришлось менять. Так сложилась судьба, что у нас с ним всё было общее – от общих интересов до фамилии.

А кроме основной педагогической работы Альбина Васильевна была признанным комсомольским лидером и в школе, и на знаменитом фанерном заводе. Напутствия кумира, личный пример Владимира Шарова и из неё сделали настоящего комсомольского вожака. Но без проявления своего собственного характера вряд ли бы что-то получилось.
- Вообще-то я всегда была трусихой, – признаётся Альбина Васильевна, – и всегда боролась с этим своим недостатком. У нас в Шалдёжке речка делила деревню на две половины, и одна часть шла немного под уклон. И вот решила я научиться на велосипеде ездить. Мальчишки усадили меня за руль и велели ехать, да ещё и подтолкнули велосипед. Я даже передать не могу всех моих тогдашних ощущений, не знаю, что было сильнее – восторг или страх. Приближаюсь к мосту, и мысль лихорадочно бьётся: только бы не под мост! Так и научилась.
А мост – это у нас в деревне особая история. Каждый уважающий себя подросток должен был обязательно по перилам пройтись. Когда я смотрела на смельчаков, сердце у меня в пятки уходило. Как я решилась на такой подвиг, до сих пор не понимаю, но ведь прошлась, испытала свой характер.
Или вот ещё один случай был. Пошли мы с ребятами в поход. Готовились заранее, маршрут обговаривали, программу готовили, снаряжение. Вышли из Фанерного рано утром. Впереди – директор в шляпе, брат мой Евгений Васильевич, дальше – отряд пионеров с горнами и барабанами, следом комсомольцы, а замыкал шествие наш трудовик Володя Ехменин. В Беласовке через Керженец перебрались и дальше пошли до Шалдёжки. А в Шалдёжке у нас обязательно привал возле дома нашей мамы. Она нас всегда ждала и всегда что-то готовила к приходу такой огромной компании. Накормит нас, и мы дальше – на Светлояр. Подошли к озеру, и, кажется, ни рукой, ни ногой от усталости пошевелить не получится. Но прозрачная водичка зовёт и манит. И даже не столько водичка, сколько знаменитая трёхъярусная вышка. С первого яруса прыгали почти все. На второй поднялся наш спортивный трудовик Володя Ехменин, несколько парней и я. Меня кто-то отговаривать начал, а это для меня всё равно что призыв к действию. Страшно было, не скрою, но прыгнула. И вот третий ярус – на него уже никто не полез. А я решила попробовать. Пока забиралась, кажется, даже ветер усилился, солнышко спряталось. Встала у края мостика, глянула вниз, и сердце от страха зашлось – озеро малюсенькое внизу, ветер. А ещё внизу мой отряд стоит, подняв головы. Ну, думаю, ни за что не позволю себе опозориться. Прыгнула ведь. Прижала руки к бокам и маханула «солдатиком». Вот это был кошмар! Кажется, летела со скоростью света, а когда ноги коснулись воды, то моё тело, казалось, весит не меньше тонны, с такой силой оно стремилось ко дну. Руки как будто к бокам приклеились, я даже забыла, что ими шевелить надо. Но тут мозг заработал, а вместе с ним и руки-ноги в движение пришли. Забила я ими, что есть мочи, и выплыла на поверхность. Встречали меня на берегу как героя, а я как глянула на эту вышку, сразу поняла, что больше я на неё не ногой. Я же трусиха.

Трусиха Альбина Васильевна всю жизнь ведёт за собой отряды, одного только педагогического стажа у неё пятьдесят лет. И про каждый свой выпуск она может рассказывать бесконечно. Об одном только жалеет, что современным детям не дано узнать и испытать и половины из того, что было доступно её ученикам.
- Жаль мне современную молодёжь, – горюет Альбина Васильевна, – пусть у неё всё есть, но очень многого не хватает. Идеалов у них нет правильных, и нужных книжек они не читают. Пусть кто-то скажет, что в наше время ставки делались на общество в целом, а не отдельную личность, я ни за что с этим не соглашусь. Даже когда мы шли на демонстрацию в строю, все вместе, под одними девизами и лозунгами, каждый из нас был личностью. Мы к демонстрации готовились как к празднику, каждый класс выбирал для себя республику и готовил костюмы. Я запомнила, как мы были белорусами, – так красиво, интересно, даже ноябрьский холод не мешал нам демонстрировать и костюмы, и солидарность. Да и не замечали мы никакого холода – это такие мелочи по сравнению с настроением, с верой в то, что всё делаем правильно, и что всё обязательно будет хорошо. Вот сейчас такой уверенности нет, хотя я всё равно надеюсь.

Я вообще считаю, что всегда надо любить, улыбаться и мечтать. Ноябрь для меня всегда был и останется главным месяцем, а 7 ноября всегда будет красным днём календаря. Пусть не вернётся всё, как было, я понимаю, что это невозможно, но забывать свою историю ни в коем случае нельзя, ведь история – это мы, люди, и забывать это – значит предавать.

Альбина Васильевна не разуверилась в своих идеалах, она как была коммунистом, так и осталась им. Тяжёлая болезнь на время выбила её из седла, даже мысли не самые позитивные мелькали, когда ноги, в любой момент готовые бежать, вдруг перестали слушаться. Но она снова, как во время того памятного прыжка с вышки, вдруг вспомнила, что ими надо шевелить. И снова руки, ноги заработали, перед широко раскрытыми глазами появился яркий свет, лёгкие наполнились свежим воздухом, и снова захотелось любить, улыбаться и мечтать.