Ирина КОЛОБОВА
Фото Александра ЮРЬЕВА
09.10.2021 г.

День работников сельского хозяйства – праздник слегка загадочный. У него есть своя дата в календаре – второе воскресенье октября, но в каждом регионе праздник проходит в своё время, в зависимости от климатических условий, после окончания основного сельскохозяйственного сезона.

Поэтому поздравления, награждения лучших аграрников – это всё наверняка впереди. Но мы решили послушать официальный календарь и отметить-таки сегодня день наших кормильцев – иначе и не назовёшь тех, кто трудится в сельском хозяйстве и в сфере перерабатывающей промышленности. Не секрет, что эта отрасль прошла и проходит в своём развитии тернистый путь, на котором были и коллективизация, и НЭП, и переход на рыночную экономику, и многочисленные, не всегда хорошо продуманные земельные реформы...
Но сельское хозяйство – это не только урожаи, надои, поголовье скота, прочие статистические показатели, главное в нём – люди. Это они, вместе с землёй, на которой трудятся, испытали и продолжают испытывать на себе все тягости и радости взаимного общения. Земля не может жить без человека, а человек без земли. Это не громкие слова, а истина, аксиома, которую и доказывать не надо.
Герой нашего праздничного номера, руководитель агропредприятия «Керженецкие просторы» Александр МЕЛЬНИКОВ знает это хорошо.

- Александр Иванович, сколько лет вы уже в сельском хозяйстве трудитесь?
- А вот как стал себя осознавать человеком, с тех пор и тружусь. Семья наша – деревенская, а тут и без объяснений ясно, что как только ребёнок становится на ноги, ему сразу же поручается посильная работа по хозяйству. Я в семье – старший сын, есть ещё сестра и брат. Отец умер рано – мне всего одиннадцать лет было, мама одна нас поднимала, так что крестьянский труд я познал очень рано.

- Так что, и детства у вас не было?
- Как не было? Хорошее было детство, весёлое, счастливое. Три года в медведевской школе учился, потом в третью перешёл – ещё в ту, возле городского пруда. Доучивался в новом здании. Учился, хулиганил, как все, книжки любил читать. Хотя хулиганить особо было некогда – мы тогда очень активно сотрудничали с лесничеством, мне нравилось. Да и домой всегда торопился, там тоже дел полно. Сосед у нас пчёлами занимался, очень мне нравилось за ними наблюдать, мог часами смотреть на этот их мир. Сосед заметил, что мне интересно, и подарил целую пчелиную семью вместе с ульем. Вот с тех пор и с ними не расстаюсь. Поставил улей в бабушкином огороде – она рядом с нами жила, и начал воспитывать. Ох, и интересно! Если затронуть эту тему, так я могу сутками рассказывать.

- К старшим классам уже определились с выбором профессии или, как большинство семёновских парней, выбрали наш техникум?
- Выбрал техникум, но не наш, а Краснобаковский. Осознанно пошёл. Получил профессию и… отправился в армию. Служил в Чехословакии, в лётных войсках, авиамехаником на аэродроме. Комсомольскую работу вёл, меня даже послали делегатом на Всеармейский комсомольский съезд Центральной группы войск в Праге. В партию в армии вступил.

- Наверное, замечали различия между жизнью в нашем СССР и в Чехословакии?
- Да, как небо и земля. Когда уходил в армию, у нас в магазинах, кроме морской капусты в банках да «Завтрака туриста», вообще ничего не было. А там… Приблизительно как у нас сейчас. А уж когда с местными жителями познакомился, которые рядом с частью жили, так вообще думал, что я в каком-то фантастическом мире оказался. У них там в каждом хозяйстве такая техника была – нам и не снилось. И относились к нам очень хорошо – никакой русофобии. Многие по-русски умели говорить, да и я несколько дежурных фраз выучил. По городу идёшь – пожилые люди, те, что войну помнили, шляпы снимают, кланяются. Гордость брала за свою родину.

- Когда вернулись, хотелось и в своём хозяйстве всё на европейский лад перестроить?
- Хотеть-то хотелось, но я ж понимал, что это невозможно. Мы тогда ещё в своём хозяйстве землю на лошади пахали, что есть мотоблоки, минитракторы, я только в Чехословакии узнал. Так что засунул я свои мечты-идеи подальше и отправился в лесхоз на работу устраиваться. Был и мастером, и начальником цеха, и главным инженером. Марийский институт окончил.

- А личная жизнь как складывалась?
- Да как у всех. Было нас трое приятелей, все после армии, года по 22 уже. Родные, знакомые начали поговаривать, что пора бы и определиться. Надоело нам это, и решили: поедем сегодня в Светлое в клуб, пригласит каждый первую девчонку на танец, на ней и женится. Да ещё уговорились, чтобы свадьбы не в один день, а то ведь погулять охота. Моя супруга, пожалуй, рассердится на меня, но ведь так всё и получилось. Пришёл, увидел, влюбился. Женились. Жить стали в доме моей бабушки. Хозяйство завели. Троих детей родили.

- А пчёлы-то дождались вас из армии?
- Нет, первая семья погибла. Я потом сразу же развёл новых, по 24 семьи содержал. Сам я мёд-то не очень люблю – мне больше процесс нравится, а вот на вырученные от продажи денежки мы могли всей семьёй на море съездить. Сейчас уже больше двух семей не держу, времени нет. Но отказаться тоже не могу, не представляю свою жизнь без пчёлок, душа у меня с ними отдыхает.

- Вы в лесхозе работали, но это ведь не сельское хозяйство?
- Да, с 1986 по 1992 я работал в лесхозе. Когда начались все эти перестроечные зигзаги, разделы, переделы, организовали мы первое в районе АО под названием «Вереск». Взяли в аренду участок, технику, оборудование, стали работать по новым правилам. Тогда настоящая анархия в стране была, бери – не хочу, что угодно. Но ведь взять – это одно, надо ещё и работать, и зарабатывать, и зарплату платить. Меняли лес на продукты, на товары повседневного спроса, тем и расплачивались с рабочими. Сплошной бартер. К концу девяностых эта практика себя изжила, налогами нас так обложили, что нужно было искать новый вариант работы и развития. В 2001-м я ушёл из «Вереска». Он ещё годик поработал и приказал долго жить.

- В никуда ушли, или были планы?
- Когда уходил, планов ещё не было, но тут хороший человек помог определиться. Валерий Фёдорович Цветков в то время работал начальником сельхозуправления, он и предложил мне взяться за бывший колхоз имени Свердлова в селе Светлое. А от того колхоза тогда остались рожки да ножки: два бухгалтера, кладовщик, два трактора-развалюхи да комбайн на кряжиках. Когда я туда в первый раз пришёл, с крыши последней фермы шифер снимали. Но, как говорится, глаза боятся, руки делают, да и голова работает. Стали делянки покупать, бригады лесорубов собирать. На хороших людей мне везло, если кто сразу не уходил из-за маленькой зарплаты или из-за задержки, те навсегда оставались. С ними и сдвинули дело с мёртвой точки. На первую прибыль купили сорок наших первых тёлочек. Мы их артистками называли, потому что они у нас некоторое время в клубе жили. Технику необходимую приобрели. Стали раскручиваться. Через два-три года наша животноводческая ферма насчитывала уже 100 голов скота, имелось два трактора, комбайн и 400 гектаров земли, на которой мы выращивали овёс, рожь, пшеницу, траву на корм скоту.

- В вашем большом хозяйстве легко уживаются и работники леса, и животноводы с полеводами. Это обычная практика?
- А без этого ничего бы не получилось. Наши неплодородные земли испокон веку давали урожай, которого хватало только до Рождества, а дальше лес спасал. Так что и я не стал изобретать велосипед, а взял за основу опыт предков: летом в поле да на ферме, а зимой – в лесу. У нас и зарплата стала стабильной, прибыль от лесных работ позволяла содержать хозяйство. Но главное в нашем деле – это люди. У нас замечательная команда, хоть в бой с ней, хоть в разведку. Специалисты грамотные и рабочие никогда не подводят. И молодеем мы постоянно. Я возраст нашей команды по подаркам определяю – по детским, новогодним. Количество подарков растёт с каждым годом. Вот сейчас уже 140 подарков заказываем к Новому году. Это радует и даёт положительный заряд на будущее.

- И как вы продолжали развиваться?
- В 2011 году глава района Николай Фёдорович Носков предложил мне взять под крыло ещё одно хозяйство-«брошенку» под названием «Поиск». Это – Шалдёж, Беласовка, Зимёнки. Физически всё было не так разрушено, как бывший светловский колхоз, но в финансах полный крах, предбанкротное состояние: 62 миллиона долгов, не выплаченная за год зарплата. Мне ещё, помню, кто-то сказал: везёт, мол, тебе, Иваныч, опять расширяешься. «Везёт тому, кто везёт», – отвечаю. Взяли кредит 32 миллиона, я эти деньги даже в руках не держал – сразу же в банк на погашение долга. И снова за работу.
«Светлое» уже достаточно крепко на ногах стояло, как-то стали выбираться из долговой ямы. Всем сразу, конечно, долги выплатить не получилось. Да и с сокращением пришлось пережить немало неприятных моментов. Но тут уж надо было исходить из реального положения вещей, потому что на один полуразрушенный склад с рухлядью восемь сторожей – это явно перебор. Справились. Что-то постепенно выкупали, провели реорганизацию, создали «Керженецкие просторы». Рабочие не могли поверить, что теперь им стабильно зарплату платят. В 2011 году наши коровы давали по 2300 молока в год, а теперь до 5100 надаиваем. Да и поголовье выросло в 4-5 раз. В 2016 году взяли Олониху, где работники с советских времён не получали денежную зарплату, один сплошной натурпродукт. Сейчас Елфимово присоединили. Расширяемся.

- Но ведь вам не показательные хозяйства достаются в придачу, а только полуразрушенные, заброшенные. Не надоело? Не выгорели вы ещё в этой бесконечной гонке? Не хочется на покой? Наверное, не умерли бы с голоду?
- Не умер бы, но как людей бросишь? Да и система вся отработана, каждый винтик под контролем, команда сложилась первоклассная, работать приятно. Да и рано мне об отдыхе думать – президент приказал не стареть, а работать на полную катушку.
Я не выгорел, потому что занимаюсь любимым делом, которое знаю. Пока я ещё не представляю себя на пенсии. Устану если, на охоту схожу или на рыбалку. С пчёлками своими пообщаюсь, с внуками, трое их у меня. Гармошку в руках подержу. Играть-то я не умею, но однажды увидел старинную гармошку и так захотелось её приобрести! Начал было коллекцию собирать, а потом подумал, что не должны эти певуньи в заточении находиться, они – живые, играть должны, людям радость приносить. Так и раздарил почти всю коллекцию настоящим гармонистам. В музей недавно отдал три экземпляра с олимпийской символикой.

- Есть ли какой-то особенно трудный этап в вашей жизни и работе?
- В нашей работе без трудностей не обходится никогда. Взять ту же погоду, от которой сельское хозяйство напрямую зависит. Вот нынче мне даже про праздник думать не хочется – такая засуха была, что не знаю, как выживать будем. 49 центнеров зерновых с гектара собрали вместо обычных 150. Можно сказать, что посеяли, то и пожали.

- А как вы вообще оцениваете состояние нашего местного сельского хозяйства? Говорят, оно абсолютно не рентабельно.
- С прибылью действительно трудновато, наша зона земледелия всегда была рискованной. Недавно к нам приезжала группа учёных, среди которых были специалисты из Швейцарии. Именно по этому вопросу приезжали: быть или не быть сельскому хозяйству в нашем Нечерноземье. За и против складывали, взвешивали, спорили. Вроде бы, сошлись, что лес – наше главное богатство, на него и надо делать ставки.
Но ведь сельскохозяйственная инфраструктура у нас тоже нормально развивается. Новые дворы строятся, дороги восстанавливаются. А сколько людей, специалистов, опыт опять же. Единственный минус – это ещё далеко не полная газификация деревень. Но это дело наживное. Так неужели всё это бросить? Но вопрос так и остался в подвешенном состоянии.
А я уверен: если государство будет больше вкладывать в сельское хозяйство, то и отдача станет соответствующей. Уж за своих-то работников я головой отвечаю, они не подведут. Так что пока там, в верхах, будут думать над судьбой нашего сельского хозяйства, рассуждать, спорить, поправки вносить, мы будем работать.