Светлана БАРМИНА
03.03.2015 г.

Это строчки из стихотворения нашей землячки, которую, не ошибусь, знает полгорода.

Для того чтобы вы назвали ее имя, даю три подсказки. Первая: именно она расписала самую большую в России 71-кукольную матрешку. Вторая: моя героиня – автор и исполнитель стихов о потехинской гармошке. И наконец, третья: эту блондинку вы не увидите без красивой прически, хотя ей и за 70 лет. Угадали! Конечно же, это Альбина Федоровна Дворянинова. А повод написать о ней именно сейчас очень даже весомый: исполнилось 60 (!) лет, как она поет в хоре.

Гонорар – кусочек сахарку

Товарняк останавливается на станции Тихвин Ленинградской области. Женщины с котелками, чайниками бегут на вокзал за кипятком, дети и старики остаются в вагонах. Ад начинается мгновенно: вой сирены смешивается с гулом самолетов со свастикой, с неба летит огненный дождь, горит земля. Легкой добычей были для фашистов в начале войны эти мирные товарняки, под завязку набитые эвакуированными. Это первый день, который в подробностях запомнила четырехлетняя Аля. Ей повезло: какая-то попутчица схватила малышку на руки и убежала с ней в придорожную полосу.

Чудом выжившая мама Евдокия Степановна Титова, как и другие мамы, долго металась в поисках детей. Аля была невредима, если не считать шока, а вот ее брат девятилетний Герман после того налета остался инвалидом. Первая страшная зарубка войны, но далеко не последняя.

Семенов был выбран по-существу случайно. Слава Богу, жене капитана советской армии дали квартиру, и работа нашлась – санитаркой в военном госпитале. Жили бедно и голодно, с мыслями об отце. В 1944-м пришла похоронка… Мать посерела лицом, но следующие известие стало совсем уж гибельным и для жены, и для сирот: «Капитан Титов пропал без вести». Почему гибельным? – спросите вы: ведь напротив, кажется, появилась надежда? Но «без вести» в то время вызывало подозрения, и вот уже у бедняков описывают имущество.

Альбина Федоровна показывает мне пожелтевший листок описи: «Изъять фуфайку, пальто, отрез, одеяло».

- Всего, как помню, 18 наименований – все, что было… Зачем было трогать ни в чем не повинных людей? Кто сейчас ответит?

Жизнь продолжалась: поставили ящики, на них положили доски – вот вам и кровати. Одевались плохо, так кто тогда на это смотрел?! А Альбина ничего не замечала, вернее, замечала только хорошее, была улыбчивой и «весенней» девочкой. Еще в детсаду выбилась и в солистки, и в танцоры (причем танцевала за мальчика). Каждую неделю маленькие артисты выступали перед ранеными в госпитале. Лежачие просили их подойти и подолгу держали в руках теплые ладошки. В качестве гонорара получали из рук солдат по куску сахара – это было самое лучшее лакомство на свете!

После войны к Евдокии Степановне приехал брат-фронтовик. Был он в чине полковника, запросил архивы. Все стало на свои места, вещички вернули. Дядя Коля стал на какое-то время спасителем семьи: каждый месяц присылал деньги и посылки с вещами от дочек, которые были старше Али.

Первый хор и первая любовь

Альбина Федоровна и сейчас, в свои 78, выглядит… ну, точно лет на 20 моложе: стройна, легка на ногу, прическа к тому же. А в юности она была просто красавицей. Причем, не обычной русской красотой, а какой-то уточненной западной (артистки ее фактуры часто оставались в СССР без ролей – «благодаря» несоответствию с временным типажом): стройна (говорили – «худа»), вьющиеся белокурые волосы, тонкие черты лица. Уже в пору ее женской зрелости фотограф, делающий ей в Москве снимок для загранпаспорта, отметил: «Вы удивительно фотогеничны, мадам», чем крайне удивил ее.

Женихов, конечно, хватало, но принадлежали все они, как на подбор, к племени застенчивых молчунов.

- Один пару лет из Горького ездил: посидит на скамеечке у дома, кругалями походит… И еще один семеновский молчун такой был, – смеется она.

Строчки песни «поморгает он глазами и не скажет ничего» были актуальны до знакомства с ее первым и единственным мужем. Первое свидание было прозаичным.

- Я мыла полы в подъезде, а он сел на ларь и смотрит. Не выдержала: «Что ты глазеешь-то тут?» Высокий черноволосый парень оказался не из молчунов, ответил просто: «Может, ты мне нравишься?». А потом и сватать заявился: «Я, – говорит, – гармонь продал, три тысячи получил. Решай, что будем с деньгами делать, – либо свадьбу сыграем, либо в дом чего купим».

Сделали маленькую свадьбу – точнее, застолье, зато купили шифоньер, комод и два отреза на костюмы. Так и вошла Альбина в знаменитую семью Потехиных. Деды, прадеды Потехины делали гармонь известную по всей России, и ее Апполинарий Федорович Дворянинов их дело продолжил. А еще был знаменитый гармонист, пригласить которого на свадьбу было честью.

Но и Альбина в то время уже начала проявлять себя как талантливая художница, а еще – как солистка хора артели «Кооператив».

- Руководил хором Николай Евгеньевич Кочнев, я еще ему частушечку посвятила: «Первый, кто меня учил, это Коля Кочнев был». В 1955 году хор его был на виду. Кстати, нигде Николай музыкальному делу не учился, талант от Бога дан. На два голоса мы пели, репертуар был самый современный по тем временам. Огромной радостью было, когда сшили нам первые «концертные» костюмы из штапеля в цветочек с широкими поясами. Мы в них настоящими артистками себя почувствовали. Кроме хора и солисты были, да еще замечательный танцевальный ансамбль. Им жена Николая Кочнева – Зоя Кузьминична – руководила. Одержимые были люди и нас на всю жизнь любимым делом заразили.

Есть у Дворяниновой свой сольный номер, которому нынче тоже 60 лет, и он по-прежнему популярен: песня «Семеновна».

- Я всю голову тогда поломала, в чем выступать? – выпендриться же хотелось. У мамы осталось довоенное платье из шифона. Я его перешила и чувствовала себя на сцене принцессой, – вспоминает.

Итак, появилась работа, муж, хор. Все бы хорошо, если бы любимый муж не ревновал ее к любимому хору. В частушке об этом так:

Были беды и невзгоды,
Муж на спевки не пускал,
А я, братцы, все стерпела –
Вот вы видите финал.

Битва хоров

Сейчас – это популярная передача, но недаром говорят, что новое – это хорошо забытое старое. Иностранцы, приезжавшие в 70-80-е годы на фабрику по производству сувениров или в «Хохломскую роспись», глаза вытараскивали и ушам своим не верили, когда видели цеха, в которых сидели по несколько сотен женщин и пели. И получалось это красиво, завораживающие. Сразу же вспоминали о загадочной русской душе. А ноу-хау было простым: во-первых, под песню лучше дело спорится, во-вторых, репетировать же надо! На всех фабриках обязательно были хоры. Сначала соревновались цеха, потом был ежегодный смотр в районе.

- После Кочнева руководителем у нас стал Адольф Александрович Абросимов. Это уж настоящий профессионал, и хор наш, конечно, выделялся из всех. Музыку и стихи писали для нас и местные авторы – конечно, о матрешке. Выступать ездили и по деревенским клубам, и в Нижний Новгород, и даже в Москву, где, без лишней скромности скажу, удивили знатоков профессионализмом, – рассказывает Альбина Федоровна и переходит к еще одной «битве». – Мой Толя, конечно, и талантлив, и всем-то хорош, но от его ревности к хору я настрадалась. Конечно, и его понять можно, постоянно нервничает: жена то на репетиции, то на концерте. Но как мне быть, если душа без песни, без коллектива нашего не может… Окрики были, поругивал, но что со мной сделаешь – отпускал.

И еще был у «сувенирцев» руководитель хора Владимир Иннокентьевич Корнилов, и о нем у хористок самые теплые воспоминания.

Я матрешку так любила, что в обнимку с ней спала!

Говорить об Альбине Федоровне и ничего не сказать о ее матрешках нельзя. Сколько она их написала-разрисовала – тысячи тысяч! И веселые же выходили они из ее рук, лукавые, одна на другую не похожие. Потому демонстрировать свое мастерство в столицу или заграницу часто посылали ее. В 1977 году она расписывала матрешечки на международной выставке в Брно, в 1980 году – в ГДР. Поездки, конечно, незабываемые, и такая гордость переполняла Альбину Федоровну за нашу русскую матрешку, что даже стихи, а не только частушечки о ней стала писать. Однако частушки все же лучше – в них живет больше души.

Есть матрешечка-микрулька,
А есть просто великан,
На весь мир известная
Матрешка многоместная.

Это она о своей 71-кукольной матрешке написала. Семеновские мастера получили в год 100-летия со дня рождения Ленина почетный заказ – сделать и расписать самую большую матрешку в мире, вот и доверили его Альбине Федоровне. А уж она постаралась, чтоб глазки у матрешек блестели, чтоб на сарафане цветы русские ярко пылали, румянец щеки украшал. Микрушка – самая маленькая была, со спичечную головку, она ее в пеленочку «одела».

Тяжело было расставаться с работой, очень тяжело, тем более что в 90-е годы, когда шла между людьми борьба за выживание. Женщину, отдавшую предприятию жизнь, награжденную орденом Трудового Красного Знамени и сделавшую много для пропаганды художественных промыслов, не проводили на пенсию с почетом, а так – лишь попрощались с ней: дескать, поработала, и хватит. Тяжелый ком в горле, когда вспоминает она об этом. Однако копить обиды – не в ее характере. Скрашивает жизнь хор ветеранов при Семеновском Доме культуры. Рада, что под руководством Валерия Павловича Купцова поют они отличные задушевные песни, которые нравятся публике, что живут хористы, как одна большая семья, и все преданы песне.

Нет в живых мужа, и совсем по-другому вспоминается его ревность. Другое вспоминается: как успехам дочки радовались, как он играл, а она пела свои частушки, и как ладно смотрелись рядом блондинка Аля и черный как смоль Апполинарий.

- Радости в жизни больше, только ее замечать надо. Дочь мне теплые стихи сочинила – плачу от счастья, новую песню выучила – здорово. Я и по дому-то не просто хожу – пою.

И с Корниловым я пела,
И Абросимов играл,
А Купцов Валерий Палыч –
Для меня он генерал.

Видели, слышали, как в эту масленицу хор ветеранов отличился? Еще бы – с такими-то кадрами.

Фото из личного архива героини