Юрий КОЛЮКИН
07.03.2015 г.

Известие об убийстве застало меня еще в постели. Субботнее утро, самое время, чтобы отоспаться после рабочей недели. Звонит коллега: «Слышал, Немцова убили?» «Какого Немцова – нашего, нижегородского?» – лепечу недоумевающе спросонья. – «Ну, конечно. Вчера, поздним вечером». Дальше следует мой глупый детсадовский вопрос: «Точно?» – «Да мне самой позвонили, смотрю новости – пока ничего».

Потом, конечно, было много чего. С утра и до вечера по телевизору – только об этом. И в субботу, и в воскресенье, и еще несколько дней. И подробности происшествия с компьютерной графикой и видеозаписями с камер наблюдения, и версии убийства по пунктикам. И показавшаяся кому-то странной, хотя, казалось бы, вполне уместная реакция властей – скорбная, с заверениями найти виновных.

Честно скажу: что-то оборвалось в душе после страшной новости об убийстве. Видимо, успел я отвыкнуть от таких событий со времен лихих девяностых. Жаль Немцова. Не как политика, не как революционера-оппозиционера, не как бывшего губернатора, не как какого-то прочего деятеля – как человека. И, наверное, даже не потому, что мне когда-то приходилось с ним лично встречаться, беседовать – жаль его, как и любого другого, у которого отняли жизнь в 55.

Может быть, я неправильно воспитан, может, еще недостаточно патриотичен, но меня откровенно удивило отношение многих знакомых к этой трагедии. Вроде бы, вполне вменяемые люди, многие верующие (или считающие себя таковыми) запросто выпаливали: «Так ему и надо!», «Достукался!», «Одним … стало меньше». Самым безобидным в ряду такого рода высказываний был намек на его многочисленные связи с женщинами.

Что же с нами всеми стало? Отличительными чертами русских людей всегда было сострадание, способность сопереживать. Сейчас же элементарное душевное сочувствие напрочь вытеснили дикие политические соображения, в которых нет места компромиссу. Мы пропитались насквозь какой-то категорической классовой ненавистью, которая уже не позволяет замечать в других человеческих качеств, а диктует только разделение на «наших» и «не наших», правых и не правых. Кто не с нами – тот против нас. Кто против, кто думает иначе, чем патриотичные мы, – должен держать ответ «по полной». Такое ощущение, что в нашей истории это уже бывало. Век назад.

* * *

Девяностые годы. Мутные, вязкие, непредсказуемые, с их безденежьем и прочей экономической неразберихой в России. Ждем губернатора Бориса Немцова на торжественной приемке новой пятиэтажки в Семенове. Ждем как почетного гостя, приложившего и свои усилия к завершению строительства (подробнее о его участии – в соседнем материале). Кортеж слегка опаздывает, встречающие зябнут на прохладном ветру, который так любит гулять по Дьяковскому полю, и уже недовольно переговариваются. Нам с фотокорреспондентом тоже хочется плюнуть на всю торжественную церемонию и уйти домой. Наконец слышим: «Едет!» Из машины выходит губернатор и первым делом искренне извиняется за опоздание. И все негодование у людей моментально испаряется, как и не бывало. Не привык народ слышать слова извинения от высокопоставленных лиц! Бориса Ефимовича по сценарию провожают в заранее приготовленную квартиру – так сказать, с высокой степенью готовности. Тот проходит внутрь, беседует с хозяевами, затем хочет заскочить в другие квартиры в этом подъезде, увы, те – на замке. Вместо них губернатору предлагают пройти в другой подъезд – там, видимо, еще одна из квартир тоже достойна внимания высокого гостя. Немцов понимающе улыбается, что-то пытается шутить, но возникает небольшая неловкая пауза. «Борис Ефимович, не придумали еще, как будете принимать дома?» – спрашиваю я его на лестничном пролете. «В смысле?» – не понимает он. «Ну, новую дорогу вы принимаете стаканом водки на капоте машины: не расплещется в пути – значит, хорошо сделана, а как насчет приемки дома?»

«О, точно-точно, надо бы и здесь какой-то ритуал придумать. На днях обязательно покумекаю, – с улыбкой отвечает он. – А, может, сами что-то предложите?» Позднее он вспомнит об этом небольшом шутливом диалоге в своем интервью на одном из областных телеканалов.

Затем он еще несколько раз приезжал в Семенов в свою бытность губернатора. Помню, прибыл летом – все бабушки ахнули: в рубашке и вытертых джинсах! Ладно бы, без галстука, но костюм-то на губернаторе всяко должен быть! Немцов не признавал подобных условностей, говорил как-то, что глупо судить о человеке по костюму, а степень солидности оценивать размером живота, выглядывающего из-под пиджака от «Армани». Считал, что можно целыми днями просиживать в костюме и ничего не делать, а вот в джинсах вкалывать как раз удобно.

И в этом была его правда. Выраженная немного по-мальчишески, но правда.

* * *

Кстати, о делах Немцова. Большинству он почему-то запомнился своей наивной идеей пересадить всех чиновников на отечественные машины – предпочтительно «Волги». И еще – «сочным поединком» с Владимиром Жириновским в эфире Александра Любимова на Первом канале. Однако даже в «Википедии», настроенной не ахти как лояльно к Борису, можно прочитать о том, что «за время работы Немцова губернатором было реализовано несколько успешных программ: «Дороги и храмы» (в этот период в области было построено и восстановлено свыше 150 православных храмов и монастырей), «Одаренные дети», «Народный телефон», «Метр за метром» (жилищная программа для военнослужащих), «Ярмарка», «Строительство предприятий перерабатывающей промышленности», «Газификация сел». А еще в 1996 году опять же по инициативе Б. Е. Немцова Нижегородская область собирала подписи за прекращение военных действий в Чечне и передала послание с миллионом подписей тогдашнему президенту Ельцину.

Разумеется, на святого Борис Ефимович никак не тянет, были у него свои слабости, недостатки, ошибки и промахи, но если есть кто-то среди нас без греха, то я ему честно завидую.

Впрочем, даже не о том сегодня речь. Большое видится на расстоянии, – сказал когда-то Сергей Есенин. В отношении истории эти строки особенно верны. Проходит время – и мы совершенно другими глазами смотрим на те или иные события, на тех или иных людей. Скажи любому из нас в не такие уж далекие восьмидесятые годы, что когда-то последнего российского царя Николая Второго канонизируют, причислят к лику святых – да каждый бы только покрутил пальцем у виска! Большинство из нас в те времена были уверены, что Николай – самый что ни на есть страшнущий эксплуататор, вполне заслуженно сброшенный с престола. Или, в качестве обратного примера, возьмите последующих политических деятелей – Ленина, Сталина, Берию, Хрущева, Брежнева и т. д. Как полярно изменилось отношение к ним с течением лет! И таких случаев тысячи! И в российской истории, и в мировой.

В советские времена, в особенности ранние, пышным цветом расцветала охота на ведьм, возведенная до государственного уровня. Сколько людей пострадали тогда от репрессий, и ведь даже их близкое окружение, окутанное пропагандистским туманом, начинало видеть в них «врагов народа»! Неужели и сейчас мы сами, по собственному желанию, стараемся приблизить нечто подобное?

Откуда сегодня взялась атмосфера ненависти – такой степени, что заставляет людей злорадствовать по поводу гибели человека? Пусть и думающего иначе, чем они. Откуда сегодня в нашей по определению демократической и в большинстве своем христианской стране у людей появилась «судебно-приговорная» мания, подстегивающая моментально клеить ярлыки?

Помнится, даже в Великую Отечественную войну полуголодные русские люди подкармливали немецких военнопленных. Что же сегодня может снизить уровень нашей ненависти? Что должно произойти, чтобы мы перестали наконец делить себя на наших и чужих? Может быть, сегодня, в девятый день, настало время об этом задуматься?

Фото из архива «СВ»