Подготовила Наталья КАЛИНОЧКИНА
Фото предоставлено героем материала
30.10.2024 г.

Мое знакомство с миром иконы началось в 2018 году. В тот день по обычаю я слушал воскресную Литургию. Как всегда, я видел те же иконы, фрески. Ничего нового. Но в один момент у меня словно открылось другое зрение. В сердце что-то загорелось, всё мне увиделось в ином свете.

Сами иконы и те, кто на них изображен, стали меня притягивать. В изумлении я вглядывался в открывшийся новый мир. Это открытие не покидало меня на протяжении долгого времени, почти года.

«В сердце что-то загорелось»

Тогда я учился в восьмом классе и для себя бесповоротно решил стать иконописцем. Желание это усиливалось во мне всё больше и больше, так, что невозможно было его сдерживать. С благословения духовника – иеромонаха, а теперь игумена Ионы (Пестова) из Городецкого Федоровского мужского монастыря начались мои первые самостоятельные попытки научиться иконописи.
После девятого класса Семёновской православной гимназии решил поступать в одно из известных мне тогда учебных заведений – Палехское художественное училище имени М. Горького. Меня ещё привлекала Московская духовная академия, но это высшее учебное заведение, и туда можно поступить после 11 класса.
В училище была очень дружная атмосфера. Я всегда с большой любовью вспоминаю те годы. В целом это светское учреждение, там бо́льшей частью обучают палехской лаковой миниатюре. Она была широко известна в двадцатом веке, а своё начало берёт со времён гонений, когда иконописцы (а Палех – посёлок иконописцев) потеряли возможность зарабатывать себе на хлеб привычным путём. Тогда они изобрели такую вот лаковую миниатюру на папье-маше и прославились на всю страну.
В училище меня обучили живописи акварелью, графике карандашом, углём; также научили лаковой миниатюре и иконописи, хоть этому и уделялось меньше внимания из всего процесса обучения. Однако, видя мой интерес к иконописи, преподаватели с радостью отвечали на многие мои вопросы.
В прошлом году я окончил училище с отличием, имею специальность художника-мастера, преподавателя – на 4-м курсе нам преподавали азы педагогики.
На тот момент я уже в течение года принимал личные заказы по написанию икон. Когда учился на последнем курсе, вместе с другом работал иконописцем в ООО «Духанин» в Палехе и в артели «Новое Воскресение», с которой мы ездили на росписи храмов. Мы расписали притвор Благовещенского собора в Благовещенском мужском монастыре в Нижнем Новгороде. Для меня это было как командировка.
Проработал я с артелью «Новое Воскресение» всего лишь месяц, но для меня это был большой опыт: меня сразу поставили на должность платишника – художника, пишущего одежду. Как правило, новичков ставят сначала на орнаменты и только потом, скажем так, поднимают в звании. Сергей Григорьевич Морозов, основатель артели, – очень хороший человек. Он очень тепло ко мне относился, и когда будет возможность, я планирую вернуться к нему на роспись храмов.

В чём разница?

Имея небольшой опыт в создании иконы, позволяющий мне с грустью замечать непонимание многими людьми церковного искусства, я решил изучить тему создания церковных образов и поделиться с вами.
Обращу внимание на то, что икона должна воздействовать на человека – это основа основ, фундамент для всякого художника, пишущего Божий образ. На втором курсе мне очень повезло – я прочитал и осмыслил слова монахини Иулиании Соколовой: «Икона должна пробуждать желание молиться. Это её главная задача». Эти слова стали для меня краеугольным камнем, ядром подхода к восприятию и письму. Если икона или фреска не пробуждает в вас желание молиться, то либо вы, к сожалению, редко молитесь, либо икона, фреска не получилась у художника. Всё остальное, что мы испытываем при виде их – восхищение красотой письма, сочетания цветов и прочее – второстепенно. Такую икону можно отнести и к обычной картине. Но икона и картина – совершенно разные вещи.
Задача иконы – быть проводником из чувственного мира в сверхчувственный. Но большинство воспринимает её как просто ещё один из видов живописи. А на самом деле сама икона – это, скорее, вид молитвы. Воспринимать икону и оценивать её стоит из молитвенного состояния. Человеку, который не молится, невозможно оценить её по существу. Только в молитве человек может с большей ясностью увидеть духовный мир. Этого не даст только начитанность церковной литературой.
На иконописцев, как и на священников, возложена задача проповеди Евангелия. Разница только в виде проповеди. И невозможно соответствовать этому званию, если не дано человеку хотя бы немного вести личную духовную жизнь. Конечно, сейчас иконописью занимаются и неверующие люди, относятся к этому делу как к обычному искусству. Но открою тайну, что любой подлинно верующий иконописец сразу определяет такие иконы, писанные как безделушка. Всё дело в духе, какой передает икона, в её влиянии.
Говоря о духе иконы, какой она должна производить в первую очередь, имею ввиду следующее: «плод духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5:22). То есть, икона должна излучать благодать. Ну, а «дух творит себе формы», как говорит свт. Лука Войно-Ясенецкий. Поэтому любовь и радость в иконе мы заметим через благостные лица изображённых. Мир, долготерпение и кротость через спокойствие их, доходящее во глубине своей до уверенности. Уверенность покажет нам веру. И все это в совокупности с другими деталями приведет к воздержанию.
Иконопись делится на стили, два из них считаются ведущими. Первый – академический, или по-другому его ещё называют живоподобный. Он представлен на фресках нашего храма Всех Святых. Второе написание – стилизованное. К нему относятся работы известных художников – таких как, например, Андрей Рублев, Феофан Грек, Дионисий. Стиль этот представлен и на образах нашего иконостаса в том же храме. Вдаваться в большие подробности у нас получится именно тут, во втором стиле, позже вы поймёте, почему.

Стилизованный мир иконы

Он почти весь наполнен символами. Наверное, первое, что бросается в глаза каждому, – это обратная перспектива. Трактуют её по-разному, но мне ближе всего следующее. Всякий человек, субъективно являясь центром самого себя, смотрит на мир и видит его в прямой перспективе. Бог, смотря на нас и объективно являясь центром мироздания, грубо говоря, тоже видит всё в прямой перспективе. Всё является меньше Его и ниже Его. Своей обратной перспективой икона говорит нам: это не мы смотрим на образ, а Бог через образ смотрит на нас. Или, иными словами, тут главный Бог и мы зависим от Него.
Очень удивительно и изображение одежд, ликов и ландшафта. Мы видим очень ровные линии, четко писаные блики, свет и тени. Ландшафт часто представлен в виде «горок», похожих на ступени. Тут открываю следующую тайну – это символизирует праведность. Праведность является синонимом правильности, ровности. В первом случае – это состояние человека, во втором – намёк на это состояние. Праведник не тот, кто живёт по заповедям, ограничивающим только лишь «хотелки» человека. Заповеди – это ведь не про ущемление. Они суть правила жизни, исполняя которые, человек обретает глубокое умиротворение и счастье. Бог есть любовь, а не тиран. Но, как свидетельствует Церковь во все времена, правила эти совершенно противоположны тем, что вывело для себя человечество. И в иконе это отображено: в целом её инаковость по отношению к академизму и реальному миру говорит об этом.
Поговорим о свете. Сказано «Бог есть свет» (1Ин 1:5). И Свет этот всюду. В иконе мы видим изображение света преимущественно в двух образах. Первый – назову его обычным светом. Он на одеждах, лицах, горках. Думаю, вы заметили, что в иконах нет одного источника света. Вы можете видеть два рядом стоящих здания или, как говорят иконописцы, «палаты». И свет на одну будет падать с одной стороны, на другую – с другой. Все потому, что в Царстве Божием нет тьмы. Оно исполнено Божественным Светом. Но из снисхождения к нам, ради восприятия, икона вынуждена показывать кое-где тень.
Второй вид света изображён золотом. Чаще всего это фон, нимбы, или «ассист», то есть золотые лучи на Евангелии, одеждах Спасителя. Золото делает акцент, показывает, грубо говоря, место особого присутствия Бога. Указывает на то, что как бы с Ним едино, но не слитно.
Теперь возвратимся к двум главным направлениям иконописи – академическому и стилизованному. Первое не даёт той глубины, как второе. Это одна из причин, почему часть верующих считает стилизованную икону более духовной. Ошибочно называют её стиль «каноничным». Канон в наше время – это, по большому счёту, не столько про стиль изображения, сколько про то, кто и в чём должен быть изображён. В остальном он даёт место свободе художника.
Для того, чтобы понимать икону и видеть в ней тайны, феномен, необходима совокупность и знания, приобретаемого благодаря чтению, в том числе богословского, и личного малого духовного опыта.
Икона даже говорит сама за себя. Всякий приступающий к служению ей, выбирающий путь иконописца, проходит искус от неё. Она не принимает каждого. А тех, кого принимает, не всегда к себе допускает. Бывают моменты, когда икона не пишется, сколько бы ни старался художник. Рука и сердце словно немеют и ослабевают.
Икона отражает состояние писавшего её. И, как правило, чем больше искушений в момент жизни, тем хуже получается икона. И чем благодатнее период, тем лучше получается она.