Ирина КОЛОБОВА
Фото Александра ЮРЬЕВА
29.09.2021 г.

На пороге главный осенний праздник – День людей золотого возраста. Мало кто из этой замечательной и весьма многочисленной плеяды любит исконное название этого дня, поэтому и мы не будем им злоупотреблять.

Хотя, казалось бы, что плохого в слове «пожилые»? Пожившие значит, повидавшие на своём веку, опытные и мудрые и при этом, что особенно радует, любящие жизнь особенно крепко, с глубоким чувством и пониманием. Анна Антоновна Малышева – яркая звезда в этой плеяде. Она с каждым днём всё больше влюбляется в жизнь и ценит каждое её мгновение.

- Было время, когда и я не очень любила, что меня называют пожилой, – признаётся Анна Антоновна, – а сейчас не люблю слово «старая» – хоть бы подольше меня так не называли. Мы очень сильно меняемся с годами: мысли меняются, мир по-другому воспринимаем. Я даже удивляюсь другой раз самой себе. Вспомнишь какое-то событие, которое когда-то чуть ли не изменило твою жизнь, и смешно делается: чего переживала, ведь ерунда же полная!..    

Да, человек меняется, это бесспорно. Меняются вкусы, пристрастия, отношение к окружающему. Только чувства практически не меняются. Если, конечно, они настоящие. Главное, можно сказать, определяющее чувство у Анны Антоновны – любовь к детям, и оно, похоже, никогда не позволит назвать эту женщину  старой.

Родилась Аня Салеева в городе Горьком в далёком предвоенном сороковом году. Понятно, что не много счастья выпало на её детскую долю. Да и отрочество с юностью не особо светились радостью.
- Я вот сейчас вспоминаю, сравниваю и думаю, что моё детство было не самым плохим, – возражает Анна Антоновна, – другие много хуже нашего жили в то время. Мы хоть почти не голодали. Жили мы в Высокове, свой домишко был, хоть маленький, но вполне удобный. Хозяйство опять же – поросята, корова. Вот они нас и спасали.
Нас, детей, трое в семье, три сестрички: Таня на семь лет меня старше, она мне как нянечка была; Настя – на три года. Мама – домохозяйка, а папа в моём детстве на хлебозаводе работал, хлеб на лошади развозил. Он инвалид был, и на фронт его не взяли. Как сейчас помню булки, которыми он нас угощал, – кажется, вкуснее ничего в жизни не ела. Мама нас всегда брала с собой корову кормить и доить, а я боялась страшно – там крысы огромные водились. Мама доит, а мы топаем, крыс отгоняем, да не уйдём, пока корова всё не съест, а то эти паразитки всё бы растащили.
А ещё я очень хорошо помню, как война закончилась. Это для меня настоящая сказка была – салют, казалось, всё небо расцветил.

Детские воспоминания – они яркие, с ними потом на протяжении жизни всё сравниваешь, и всё в их пользу. На фоне таких вот коротких, ярких моментов, как вкусная булка, кружка парного молока, яркий победный салют, сильные отцовские руки, все жизненные неприятности кажутся незначительными мелочами. Анна Антоновна, например, не смогла вспомнить ни одного плохого, печального события в своей жизни. Это не значит, что их не было, просто люди золотого возраста умеют отфильтровывать всё негативное, они его не в прошлом оставляют (зачем засорять лучшие годы жизни), они его начисто уничтожают.

- У меня счастливая жизнь, – искренне считает Анна Антоновна, – я её очень хорошо помню лет с шести. Мы тогда в Семёнов приехали. У отца здесь родственники жили, и мои родители решили к ним поближе переехать. На улице Крестьянской (Бориса Корнилова – авт.) купили домик, отец стал лесником работать. Он частенько нас с собой в лес брал, мы грибы, ягоды собирали, иван-чай запасали. Сколько его было, а какой вкусный чай из него! В восемь лет я окончательно повзрослела: во-первых, в школу пошла, а во-вторых – мама умерла. Сестрёнки уже взрослые были, успокаивали меня как могли, а мне казалось, что на этом и жизнь моя закончилась. Таня, старшая, к тому времени уже работала, она портниха была первоклассная, вела курсы кройки и шитья при Доме культуры. Ах, какую форму она мне к школе сшила! Ткань старинная, чистая шерсть, тонкая, шелковистая, коричневого цвета. Два фартука: чёрный и белый. Косы у меня длинные были, Таня заплела в них красивую ленту, а завершил мой портрет красный берет. Ну, просто красотка!
Звёзд с неба я в школе не хватала, и сама звездой не была. Училась потихоньку. Зато на своей любимой улице была чуть ли не заводилой. У нас компания была большая – человек двенадцать: и мальчишки, и девчонки. Загнать нас домой, особенно летом, было делом непростым. Вроде бы, всё хорошо, а мамы так не хватало! Вот папа и привёл нам новую маму. Сначала мы её не очень приветливо встретили. Особенно старшие сёстры сторонились. А я её первая мамой назвала, да и сёстры уже разъехались, остались мы втроём. Не скажу, что полюбила её как родную, но хорошо жили, мирно. Потом ещё и братик родился, Володя. Вот счастье у меня было! Я его нянчила – уроки делаю, а ногой люльку качаю.

В детстве кажется, что время тянется бесконечно долго, а на самом деле пролетает оно, как один прекрасный момент. Пришло время и Анне задумываться о дальнейшей жизни.
- О высшем образовании я даже не мечтала, – рассказывает Анна Антоновна, – да и вряд ли бы родители смогли меня выучить. Мне очень хотелось скорее на свои ноги встать, чтобы не зависеть ни от кого. После седьмого класса поступила в вечернюю школу и устроилась в «Керженец» ложки шкурить. Сестра моя Настя окончила ПТШ и уже работала художницей в «Хохломе», она меня и перетянула к себе поближе. Даже стала меня росписи обучать – травка, разживка, трилистники разные… Но не хотела я художницей быть, не нравилось мне. Работала я отделочником, всю лакокрасочную продукцию на своих руках испытала. Старыми капроновыми чулками без всяких перчаток отводили изделия. Мастер заметила, что все лаки, скипидары практически не отражаются на моих руках – не болели, не трескались, как у многих женщин, и стала этот момент использовать. Но и зарабатывала я тогда очень хорошо.
Отец выделил нам с сестрой Настей отдельную комнату в новом доме, и стали мы жить самостоятельно, о чём я и мечтала. Одеваться стала, могла себе с зарплаты что-то новенькое купить. Записалась в танцевальный кружок при Доме культуры, его тогда Олег Павлович вёл из Горького, не помню его фамилии. На всех концертах мы были гвоздём программы, на конкурсы ездили в разные города. А уж когда знаменитую молдавскую «Сырбу» танцевали, нам стоя хлопали и на бис вызывали.
Очень я танцевать любила. На танцах и с будущим мужем познакомилась. Правда, я его раньше увидела – он жил на квартире у моей подруги Зои, но внимания на него не обращала. Я тогда личную драму переживала – у меня из-под носа парня увели. Он, вроде бы, потом вернуться хотел, да я не простила. Частенько потом думала, правильно ли сделала, да, видно, судьба за нас всё решает. Вот, наверное, назло ему и пошла танцевать с Володей, когда он меня на вальс пригласил.

Вот так назло и вышла Анна замуж за своего Володю – получается, что без любви. Или не так?
- Сначала и правда не было никакой любви, но Володя таким прекрасным мужем оказался, таким хорошим человеком! Всю жизнь с ним прожили душа в душу. И всю жизнь я думала, что просто привыкла к нему, что не была наша любовь по-настоящему взаимной. А теперь понимаю, что это и была самая настоящая любовь. Ни одной ссоры не помню, ни одного скандала или просто грубого слова. Один раз только он мне серьёзно возразил, когда я пыталась от рыбалки его отвадить. Взяла, помню, котелок, к рыбалке приготовленный – он в него яйца сырые уложил, да и бегом от него по огороду. Он тогда строго так посмотрел на меня и сказал, что всё что угодно мне простит, а вот рыбалку трогать не позволит. Он меня и в санатории постоянно отпускал, а потом я как-то решила вместе с ним на рыбалку на Ветлугу съездить, и больше уже в санатории не хотелось. Хорошо мы жили.  

Анна Антоновна с удовольствием вспоминает свою свадьбу.
- Регистрация была очень торжественной – не в загсе, а в Доме культуры. Такое показательное мероприятие! В зале сидели люди, а мы, несколько пар, шли к сцене по ковровой дорожке. В фойе были столики накрыты. Я одна была в белом платье, за что мне диктор районного радио подарила букет цветов, и в газете наше фото было. Но свадьбу играли позднее – Володины родственники из деревни сказали, что сначала надо урожай убрать, а потом уж и гулять.
Я благодарна своему мужу за всё. Он не стал возражать, когда я решила пойти на курсы медсестёр при нашей больнице и уйти с хорошей зарплаты из «Хохломы». Он сам учился и работал инженером-технологом на арматурном заводе. Он всегда был на хорошем счету.
Курсы-то я окончила, а работы подходящей по специальности не было. И вдруг приглашают меня на работу воспитателем в детские ясли на Ошаре. Так и началась моя настоящая жизнь. В зарплате я, конечно, сильно потеряла, но зато нашла своё место в жизни. Кажется, я всех своих детишек помню. Да и как их забыть, когда вся их жизнь начиналась на моих глазах и руках. Ведь в два с половиной месяца некоторых приносили в ясли! Мамочки бегали с работы во время перерывов, чтобы накормить, а когда задерживались, мы малышей из бутылочек кормили.
Потом меня старшей медсестрой назначили, так сорок лет в этой должности и проработала. Без врачей обходились – прививки сама делала. Помню, как переживала, ночами не спала, всё ли нормально у ребятишек после прививки. Не знаю, бог меня, что ли, хранил, но ни одной плохой реакции за все эти годы не было. Один раз обнаружились припухлость и покраснение у ребёнка – сделала йодовую сетку, и всё прошло. Ни разу не возникло даже малейшего недоверия к вакцине: коклюш, дифтерит, корь, каких только болезней не было, со всеми справлялись. А теперь что делается?

Детишки Анну Антоновну тоже помнят, хоть и узнавали её в очень раннем возрасте, и черты лица вряд ли могли бы отпечататься в памяти, но доброта, исходящая от неё, любовь и забота не стёрлись, запомнились.
- Когда закрыли наши ясли на Ошаре, для меня всё равно что свет померк, – вспоминает Анна Антоновна. – Спасибо Ирине Алексеевне Красулиной, специалисту из РОНО, она меня приняла в детский сад на улице Розы Люксембург. А потом и его закрыли. А тут муж умер – вот где для меня тёмные-то времена настали, думала, не переживу. Но снова дети помогли – у дочери Ольги второй ребёнок родился, девочка, она и помогла мне к жизни вернуться, я водилась с ней и все беды потихоньку забыла.

Дети меня никогда не бросали, и до сих пор одной дружной семьёй живём. Решили мы как-то продать свою квартиру на улице Попова и купить дом. Думаю: и мне надо бы вложиться в общее дело. Пошла сторожем на пилораму, сейчас вспоминаю, и даже страшно делается, как я там, чуть ли не в лесу, по выходным одна три объекта охраняла. А уж сколь снега пришлось мне убрать! Но я всегда сильная была, работы не боялась. Приходилось как-то без мужа управляться. На даче – сарайчик у нас был у деревни Никитино – по 25 раз за день по воду на речку ходила.
Я и сейчас без дела сидеть не умею. Мы теперь с дочкой обе пенсионерки. Зять у меня такой замечательный – это я не ради красного словца говорю, мне и правда повезло. Раньше муж во всём помогал, поддерживал, а теперь – он. Руки золотые, характер такой же. У меня-то самой характер всегда был не сахар.

Анна Антоновна призналась, что иногда подумывает, а что если бы она одна жила – может, лучше было бы?
- Да, иногда закрадывается мысль, что и детям своим я мешаю, да и самой нет-нет да и захочется в одиночестве побыть. Подумаю мельком, поднимусь в свою отдельную комнату, посижу или полежу там одна-одинёшенька, и все дурные мысли улетучиваются. Меня тут было приятельница сватать принялась, но не поддалась я на эту провокацию. Очень хорошо мы живём все вместе. Внучки выросли, правнучки радуют. Как увижу младенца, да ещё своего родного, как возьму его на ручки – будто жизнь новая начинается, будто и не старею я совсем. И навыки мои профессиональные очень кстати.  Спасибо им всем за это счастье.

Я спросила у Анны Антоновны, мечтает ли она о чём-нибудь.
- Мечтаю, конечно. Хочу, чтобы у внучек всё сложилось хорошо.
- А для себя лично чего-то хочется в этом возрасте?
- Так это и есть для меня. Ведь когда у родных всё хорошо, так и у тебя на сердце покой и счастье. Мне тут внучка приказала до ста лет жить. Придётся исполнять наказ.