Ирина КОЛОБОВА
05.10.2017 г.

День учителя – прекрасный повод вспомнить всё. А всё – это наше детство, не зря же говорят, что все мы родом оттуда. И как бы ни захламляли мы нашу память, насколько бы ни программировали её сложными научно-техническими, политическими, финансовыми и бытовыми схемами, нет-нет, да и мелькнёт в голове мыслишка: «а как уж звали моего первого соседа по парте?» или: «какого фасона было моё первое школьное платье, какого цвета портфель?» Вспомнишь, и такое тепло разольётся по душе… 

Но есть в этом списке воспоминаний один пунктик, который не нужно вспоминать, потому что он никогда не забывается – имя первой учительницы. Я не знаю ни одного человека, который забыл бы это имя.  

«Ребятишки» из школы №3, которым сейчас уже далеко за…, не только помнят свою первую учительницу, не только шлют поздравления и звонят ей в День учителя – они до сих пор ходят к ней запросто, как к родному человеку, заботятся о ней, помогают. В канун Дня учителя в редакцию позвонила Людмила Охрименко и от имени всех своих одноклассников попросила написать в газете о своей первой учительнице Анастасии Георгиевне Карповой. 

Начнём с того, что Анастасии Георгиевне в декабре исполнится 95 лет – факт и без того весьма значительный, чтобы стать героиней газетного материала, но, кроме этого факта, у нашей учительницы есть ещё масса достоинств, делающих её классическим примером настоящей, русской первой учительницы. 

- Вообще-то я по паспорту Егоровна, – представилась наша героиня. – Даже и не помню, почему меня все стали Георгиевной звать, – мода, что ли, тогда такая была. 

Похоже, это единственное из прошлого Анастасии Георгиевны, чего она не помнит, всё остальное – даты, имена, фамилии, факты, впечатления и прочее – звучало как органичная, вполне связная история жизни. 

Тем, кто знает Анастасию Георгиевну, кто учился у неё и кто узнал её на фотопортрете, спешу сообщить, что в свои почти 95 она и выглядит и чувствует себя хорошо. Единственный недостаток – зрение, то есть его отсутствие, но даже в невидящих глазах учительницы живут свет, доброта, тепло и неиссякаемое желание помочь, подсказать, научить. 

Учителям в СССР – почёт и 600 граммов хлеба

- Анастасия Георгиевна, расскажите, как вы решили стать учительницей? 

- Я родилась в Мордовской АССР, в селе Ельники. Родители мои – самые простые труженики, и им, наверное, даже в голову не приходило, что дочка станет учительницей. Но школа всегда играет в судьбах детей огромную роль, так же и у меня произошло. Я уже в начальных классах знала, что стану педагогом.

- Родители не возражали, что вы выбрали себе такую интеллигентную профессию, нарушив семейные устои?

- Нет, они были даже рады, ведь, чего скрывать, в то время учителям был большой почёт, уважение и даже материальная поддержка. А родители мои были люди рачительные, счёт копеечке знали, и знали, что лишней она не бывает. А я сразу после 10 класса устроилась на работу в школу в селе Софьино, а потом экстерном сдала экзамены в педагогическом училище. В войну нам, учителям, полагалось 600 граммов хлеба, и участок земли давали, мы в основном просо сеяли. 

- Ваша молодость выпала на самую войну. Помните, как она началась?

- Очень хорошо помню. Я тогда как раз шла домой из училища, где только что получила аттестат о профессиональном педагогическом образовании, а идти нужно было через реку. Так вот смотрю, а на берегу много-много народу собралось, все о чём-то кричат, даже плачут. Потом увидела знакомую сотрудницу из отдела кадров, она и сказала, что началась война. Я, конечно, тоже испугалась, но мне сначала казалось, что это всё несерьёзно, и скорее всего, это просто ошибка, которая скоро будет исправлена.

На саранчу, как на фашиста

- А когда поняли, что это не ошибка?

- Сначала отца на войну взяли, потом брата. А затем начался голод. Помню, на наши поля с посевами налетели тучи саранчи, мы с учениками ходили их разгонять. Брали в руки прутики и махали, как саблями. Ребятишки представляли себя настоящими солдатами, отгоняющими врага от нашей родины. Не зря, наверное, фашистов саранчой называли. И колоски мы собирали, что остались несжатыми, всё сдавали, себе ни одного не брали. Всё для фронта, всё для победы, это для нас был не просто девиз, это весь наш военно-тыловой образ жизни. И дети всё это прекрасно понимали. 

- Расскажите, как стали семёновской учительницей.

- Я вышла замуж за военного, а это значит – постоянные разъезды. Самым первым нашим пунктом назначения был Петропавловск-Камчатский, потом Саратов, потом Горький. В Горьком я работала в мужской школе – тогда ещё такие были. А затем мужа направили в Семёнов. Дали нам квартиру на улице Луначарского, рядом с нынешним Дворцом правосудия, а работала я в Большом Васильеве, там тогда школа была. Потом перешла в школу №3 и работала там до самой пенсии. Привелось даже курсы ликбеза преподавать в арматурном заводе. Тогда много молодёжи было с двумя-тремя классами образования, а кто и совсем в школе не учился. А в 1968 году мы получили квартиру в новом доме на улице Попова, накануне 8 Марта въехали – настоящий подарок был. 

Любовью за любовь

- Вы как учитель, наверное, хорошо знаете цену подаркам. Как вы относились к ним?

- Ну, а кто подарки не любит? Я сама своих детей учила делать подарки, мы и мамам и папам к праздникам всегда подарки мастерили. Мне к каждому 8 Марта ученики цветы дарили, когда живые, а когда и самодельные. Ко дню рождения тоже, бывало, собирали деньги на подарок, но я этого никогда не приветствовала. У меня всегда были классы, так сказать, не элитные, дети из самых простых семей. Тем более мне приятно, что многие из них сейчас известные и уважаемые люди, и не только в Семёнове. Когда-то я научила их читать и писать, теперь они тоже мне во многом помогают. Думаю, что это самый главный подарок от учеников – любовь, уважение и память.

- Многие учителя говорят, что любят своих учеников как собственных детей. У вас тоже два сына, вы можете подтвердить эти слова?

- Я очень любила и люблю всех своих учеников, без этого я не сложилась бы как педагог. Любовь к детям – самое главное требование для всех, кто выбрал для себя профессию учителя. Потому что дети сильнее, чем взрослые, реагируют на все чувства. На злобу ответят злобой, а на любовь – любовью. Но всё-таки я уверена, что материнская любовь не то же самое, что учительская, есть между ними разница. И я думаю, что все учителя, положа руку на сердце, со мной согласятся. 

- А какой-то особый подход к ученикам у вас был?

- Был, и я бы хотела посоветовать его всем нынешним учителям. С детьми нужно быть на равных, в допустимых, конечно, нормах. Мы всегда вместе с классом обсуждали все события, происшествия, хорошие моменты и не очень. Они лучше меня скажут, как поступить. Набедокурит кто-то из учеников, и все собираются, чтобы обсудить его поведение. Иногда даже отметки совместно ставили. Вызову кого-то к доске, а потом спрашиваю класс, какую оценку поставим? Я им всегда доверяла, а они мне. 

Мои ученики – хорошие люди

- Не секрет, что именно в начальных классах человек формируется как личность, весь, от почерка до характера, и всё это в самой высшей мере зависит от первого учителя. Вам не приходилось испытывать стыд за своих бывших учеников, ведь многие из них живут рядом, в одном городе?

- Никогда! Возможно, я чего-нибудь не знаю, но тем не менее уверена, что все мои ученики – хорошие люди. А это гораздо более высокое звание, чем, к примеру, профессор, знаменитый артист или руководитель.  

- Сейчас в первый класс идут совершенно подготовленные дети, которые умеют читать, писать, считать и даже иностранные языки иногда знают. А кто не умеет, того родители насильно заставляют всё это изучать, дабы не было стыдно в первом классе перед остальными. Как вы думаете, это все дети так сильно продвинулись в развитии или всё-таки в этом есть элемент родительской гонки за идеалом?

- Дети, конечно, очень сильно продвинулись в развитии, но во все времена они были разными и подгонять всех под один шаблон, пусть даже из самых лучших побуждений, ни в коем случае нельзя. У меня тоже были разные ученики. Кто-то уже в первом классе читал, а кто-то до конца года не мог освоить «ма-ма мы-ла ра-му». И как бы ни старались родители, сколько бы ни грозили ремнём, ребёнок от этого лучше читать не научится. Наоборот, он получит стойкое отвращение к учёбе вообще. Вот мне и приходилось с такими на осень оставаться. Всё лето занималась, в собственный отпуск, и в следующий класс ребёнок приходил ничуть не хуже других. 

- У вас такой огромный педагогический опыт, вы можете сделать свой собственный вывод, в какой период времени с детьми было сложнее?

- Конечно, в самые последние годы моей работы. Учитель, каким бы хорошим он ни был, должен вовремя уходить, потому что бывает очень трудно угнаться за современными детьми. Они также  будут тебя слушать, учиться выводить крючки и палочки, но вдруг ты осознаёшь, что они, даже такие маленькие, в чём-то умнее тебя. Они видели гораздо больше, знают очень много, и разве что в космосе не бывали.

- И вы ушли?

- Да, я на пенсию ушла раньше, но не из-за этого, а из-за заболевания горла. Оно уже давно стало пошаливать, фарингит, ларингит – «любимые» болезни всех учителей. Помню, прихожу в больницу, а покойный свет Архангельский Эдуард Викторович посмотрел моё горло и говорит: да, плохая у вас работа. У вас не лучше, – отвечаю. 

- Неужели не жалко было уходить из школы?

- Очень жалко, но меня зачастую вызывали на подмену. В новом здании третьей школы, на Заводской улице мне только год привелось работать, но мы со старшеклассниками всю её до блеска отчистили. И окна мыли с девочками, от краски отчищали, а с мальчиками в подвале песок разравнивали. 

Анастасия Георгиевна поставила на крыло не одну сотню желторотых птенцов, и действительно создаётся впечатление, что она помнит их всех. Помнит, что в парте у Серёжи Осьмушникова всегда лежали альбом и краски и при каждом удобном и даже не очень удобном случае он рисовал. А потом приходилось оставаться с ним после уроков, чтобы исправить двойку по математике. Помнит, как Олег Марков мог запросто встать посреди урока, собрать портфель и выйти из класса, «потому что надоело». Помнит, как списывал Володя Слабов, как хорошо учился Володя Лавицкий, а вот Стасик Лебедев не очень, зато потом он стал прекрасным мастером по ремонту радиотехники и неоднократно чинил своей первой учительнице телевизор. Анастасия Георгиевна огорчилась, что мы не сможем назвать всех её учеников, ведь именно из них состоит её жизнь. Мы, правда, не можем этого сделать, но подтверждаем, что она всех их помнит и любит. А мы немного завидуем её ученикам, ведь они, независимо от возраста, до сих пор остаются детьми, потому что жива их первая учительница.

Фото Александра ЮРЬЕВА