Ирина КОЛОБОВА
Фото автора
06.05.2023 г.

По последним данным, 78-ю годовщину Великой Победы в нашем округе будут встречать одиннадцать ветеранов. Увы, число участников войны становится всё меньше и меньше, но таков уж закон природы, с которым не поспоришь.

Зато эта «золотая десятка» (одиннадцатая участница войны живёт в Нижнем Новгороде) – в полном смысле слова золотая, все они долгожители, каждый из них или уже перешагнул вековой рубеж, или практически стоит на нём.
Вячеславу Ивановичу Щвецову из деревни Дорофеиха в марте исполнился 91 год. Достаточно самых мизерных знаний арифметики, чтобы подсчитать – не мог этот человек быть участником Великой Отечественной: в сорок первом ему было всего девять лет. Но ошибки в этом примере нет. У нашего героя тоже была своя война.

Деревенская улица в Дорофеихе расположена на самом берегу Керженца, а с крыльца дома №49, в котором живёт Вячеслав Иванович, вообще можно рыбу ловить – закинул удочку и сиди, жди поклёвки.
Дом по деревенским меркам довольно большой, видно, что ухоженный и в то же время находится в стадии перманентного улучшения. Участок огромный: грядки, клумбы, теплицы, пашня под картошку… Всё очень по-хозяйски, по-деловому.
Хозяин дома о чём-то мирно беседовал через решётку курятника со стайкой наседок. Хозяйская дочь Алла возилась на уже подготовленных к посевной грядках. Если бы не знать, сколько на самом деле лет Вячеславу Ивановичу, ни за что бы не поверила, взглянув на этого крепкого, подтянутого мужчину с аккуратной седой бородкой. Да и дочка его никак не тянет на свои почти шестьдесят. Вот она – порода…
- Да, мой отец до 96 лет прожил, – улыбается Вячеслав Иванович, – думаю его догнать, а уж если перегнать, то совсем было бы хорошо. А что сейчас не жить-то – живи да радуйся. Кажись, сроду так не живал, только вот здоровьишко иногда подводит. Если бы не дочка, не знаю, как бы справлялся. Хозяйку-то свою три года назад похоронил.
- Да чего за тобой смотреть-то, – возражает дочь Алла, – сам прекрасно справляешься, слава Богу.

Хозяева пригласили в дом, который изнутри кажется ещё больше и просторнее.
- Вот в этом доме родился, в нём и живу уже почти век. А самому-то дому уж давно за сотню перевалило, его ещё прадед мой строил. Ремонтируем, конечно, постоянно – молодёжи всё чего-то надо: то прируб, то новые окна, то новую обшивку. А мне что, мне хорошо. О газе вот теперь мечтаем. Обещают, вроде бы, может, доживу.

«Мать, собирай котомку»

- У нас в семье детей было двое, зато стариков много. Мамины родители, дядя – все жили одной семьёй. Командовал, конечно, дед, он у нас основной был. Бабушка на хозяйстве, старики ложки резали, а родители частенько из колхоза только ночевать приходили. Так что скандалов или разборок каких сроду не бывало, анекдоты про зятя и тёщу с тестем – это не про нас. Все убирались, каждый знал своё дело и выполнял без всяких нареканий. Мы хорошо жили – не зажиточно, но не голодали никогда, даже в войну – скотину держали, охотой промышляли, рыбалкой. Бывало, настреляем белок и сдаём на провиант – ну, то есть на порох и патроны, в войну-то их по-другому не достать. У нас у каждого по ружью было, даже у меня, пятиклассника. И стрелять метко я рано научился – отец натаскал. До четвёртого класса я в школу в посёлок ходил, а потом пришлось в Богоявление бегать по семь вёрст каждый день.

А потом была война. Вячеслав Иванович помнит этот чёрный день, будто он был вчера.
- Отец пришёл из МТС, где шофёром работал, и сообщил, что уходит: «Мать, собирай котомку». Вот тогда и пришлось нам с братом большую часть мужской работы на себя взять. И в колхоз бегали помогать, любую работу делали.

Началось страшное время тревог, ожиданий писем, новостей.
- В сорок втором отец вернулся с фронта по ранению – стало полегче. Мне как-то надоело бегать в школу за семь вёрст, и я решил уехать в Семёнов. Наша землячка тётя Дуся Тюрина приютила у себя в доме на улице Чкалова, а в школу в третью ходил, она тогда на рынке была, где сейчас музыкальная. Семилетку окончил – пошёл в техникум. Только не доучился я, хотелось побыстрее деньги зарабатывать, семье помогать, да и себе что-то купить. Устроился в сплавную контору при Демидовском лесоскладе. С первой зарплаты мотоцикл купил – «Москвич» назывался.

Первый парень на беседе

Молевой сплав – это не шутки, тем более для подростка. Брёвна плыли по реке россыпью, а сплавщики должны были направлять их куда следует.
- С самой верховины Керженца лес гнали, – вспоминает Вячеслав Иванович, – от Клышина, там, где самое разречье: Козленец, Белбаж. Когда по берегу бежишь, а когда и по воде по самое «не балуй». А в леспромхозе грузили брёвна в вагоны – такие хлысты здоровенные. Другой раз и домой не попадёшь, если загрузить не поспеешь.

Но молодость брала своё, несмотря на войну, на послевоенное время, на тяжёлый труд. Хотелось и погулять, отдохнуть, похулиганить.
- У нас беседы устраивались: девки откупали какой-нибудь дом и приглашали парней в гости. Тогда именно так было, парни были на особом счету. Я с гармошкой на беседу приходил, за мной всегда толпа девчонок бегала. Так и со своей Дусей познакомился. Она сама из Трегубова, а жила у сестры в посёлке, в швейнике работала.
В октябре 1951-го Вячеслава призвали в армию. Евдокия провожала бойца.
- Да не то чтобы провожала, – говорит Вячеслав Иванович, – серьёзного-то у нас ничего не было – так, гуляли вместе со всеми. Но когда повестку получил в военкомате, из Семёнова всё же приехал и сразу к ней, к Дусе. Проводов не было, попрощались, и всё. Письма она мне писала, вроде бы, ждала.

«Группа Громового, в ружьё!»

Служба молодому бойцу досталась нелёгкая, можно сказать, опасная служба. Попал он на Западную Украину, во внутренние войска. В то время там шла упорная, кровавая борьба с бандеровцами. Так что получил он свой горький кусок от военного пирога.
- Служил я в городке Ходорове Дрогобычской области. Сейчас, вроде бы, это уже Львовская область. В самом, так сказать, бандитском котле. Тренировали нас жёстко: и по-пластунски ползать учили, и рукопашному бою, и марш-броски постоянно устраивали. У каждой бандитской бандеровской группы были свои районы, которые они контролировали, свои схроны, бункеры. Наша задача была выявить эти схроны, выманить их оттуда и – как распорядится начальство: или принудить сдаться, или же уничтожить. Мы устраивали засады, секреты и вступали в бой, несли большие потери. Моего сослуживца, с которым спали рядом, прямо на моих глазах убили. Бандиты, вроде бы сдались, а как только вышли из бункера, начали палить из автоматов. Мне повезло – не задело. Работали мы вместе с милицией, с оперативниками. Только услышишь: «Группа Громового, в ружьё!», и тут же пирамида с оружием подъехала. Хватаешь автоматы, гранаты – и на задание. Плохо то, что на их стороне гражданских было много – поддерживали, помогали.
Плохого про украинцев ничего не могу сказать, служили с некоторыми бок о бок, но большинство западных украинцев русских никогда не жаловали.

Три года воевал Вячеслав на этом, как принято говорить, невидимом и от того ещё более опасном фронте. Много друзей похоронил. Но зато и мечту свою осуществил – окончил шофёрские курсы. В конце службы возил солдат на полуторке, на ЗИС-5.
- С детства мечтал стать шофёром, – признаётся Вячеслав Иванович, – так отцу завидовал, когда он за баранку садился! А он не очень-то приветствовал моё рвение, не разрешал за руль. А в армии вот удалось выучиться, с тех пор с баранкой практически не расставался. Домой из армии вернулся – звали меня в милицию работать, только не очень душа лежала, да и отец своё веское слово сказал, не отпускал из дома, семье лишние мужские руки очень нужны были. Начал я шоферить в леспромхозе, в лесхозе, лес возил на «Урале». Жениться не торопился, три года «холостячил», но пришлось сдаться. Поженились мы с Дусей, стали жить в нашем доме. Потом сын родился Валентин, за ним дочка Алла.
И вдруг решил я сменить резину на железо – перешёл на железную дорогу. Выучился на мотоводных курсах и стал дрезину обслуживать в контактной сети. Где какая авария – мы туда, от Шахуньи до Толоконцева катался.

«Теперь и я ветеран, приравняли»

- Помню, сидим на перекуре, и мой напарник спрашивает, где я служил. Я ответил, а тот аж подскочил: «Да не может быть, я тоже на Западной Украине служил, в тех же войсках, только немного раньше». Ты, говорит, льготами-то пользуешься? А я и знать не знаю ни про какие льготы. «Да ты что, указ ведь вышел: всех, кто боролся с бандеровцами, приравняли к участникам войны». А дело-то уже почти перед моей пенсией было, не очень мне хотелось идти да узнавать, что да как. Но всё же зашёл в военкомат. А там майор (не помню, как звали) смотрит на меня свысока, говорит, это ещё доказать надо, что ты там служил. Видать, не очень тогда афишировали этот указ. Но всё же заставил написать заявление и направил запрос в часть, где я служил. Через три месяца пришло подтверждение, удостоверение выдали. И повалились на меня льготы.
- Я помню то время, – подтверждает дочь Алла, – каждый месяц отец приносил продуктовые наборы, а там и колбаса, и сгущёнка, и консервы разные. В общем, колбасы мы тогда наелись – в деревне-то её не было, да и в Семёнове редко. Отец у нас молодец, он всё делал, чтобы дети ни в чём не нуждались.

Вот так и стал наш герой участником войны – приравняли, как он сам говорит. И это очень правильно – три года в самом пекле, когда врага невозможно увидеть в лицо, а по хитрости, коварству и жестокости он ни в чём не уступал фашистам.

Сам Вячеслав Иванович никаким героем себя не считает – просто служил, говорит, выполнял свой долг. Он и говорить об этом не любит: было и было. А вот о мирной жизни, о своей работе, о семье Вячеслав Иванович мог бы говорить долго.
- Да хорошо мы сейчас живём. Жаль, что жизнь очень уж быстро кончается. Вроде бы, давно живу, а всё равно всё очень быстро пролетело. Сейчас внуки радуют – трое их у меня, правнуков пятеро. Как все вместе соберёмся, так в доме и места не хватает. Всё лето у нас весело и шумно. Вспоминаю, конечно, ту нашу жизнь, когда деревни шумели, когда в каждой семье корова, а то и не одна. А сейчас нет коров, даже у меня только куры остались да две кошки. Хотя как сказать – приезжает к нам «бурёнка» на колёсах каждый понедельник и четверг, снабжает молочком. Может, так и должно быть, может, не надо молодёжи так ломаться, как нам когда-то.
Мы ведь даже не представляли себе, что такое отдых. Берёшь отпуск и в первый же день с утра пораньше на сенокос. Иногда сильнее, чем на работе, устанешь. Не знаю, может, и правильно всё сейчас происходит. Но деревню нашу прежнюю всё равно жалко. Ведь бывало, чтобы сена запасти, надо через столько трудностей пройти – каждый самый распоследний клочок выкашивали. А сейчас кругом трава, коси не хочу. Вот они и не хотят.
А я и сейчас нет-нет да и взгрустну по своей молодости. Хочется бы и на охоту с ружьишком сходить, и с удочкой посидеть. Да только вот недавно последняя моя собака померла, только будка от неё в память осталась. Наверное, уже не буду заводить – жаль, если придётся ей хозяина пережить. Так что буду по-стариковски полёживать да передачки интересные по телевизору смотреть. Очень мне нравятся встречи у Андрея Малахова, так и вспомнишь свои беседы, когда растянешь гармонь, а девки поют, да так душевно.
А, может, нынче ещё на митинг в День Победы схожу. Меня ведь как приравняли к ветеранам, так сразу стали на все мероприятия приглашать. А что, и схожу, пожалуй, вспомню свою боевую молодость.