Ирина КОЛОБОВА
Фото с личной странички героя соцсети «ВКонтакте»
28.09.2022 г.

В нашем городе таланты на каждом шагу, это даже доказывать не надо, а нужно удивляться, восхищаться и гордиться. Может, и правда, он особенный, наш город, как это утверждает герой сегодняшней статьи Илья Чехов.

Илья – обычный парень, родившийся в деревне Медведево практически на рубеже эпох. 1988-й, положивший начало распаду СССР, оставил значительный след не только в истории нашей страны, похоже, что и в судьбе нашего героя он сыграл серьёзную роль.
- Я не могу сказать, что у меня не было детства, – говорит Илья, – было детство, и неплохое. Чем старше становлюсь, тем больше воспоминаний проявляется, больше каких-то картинок возникает. Самое яркое – это дедушкина работная, где он учил меня резать ложки, и бабушкина деревня Осинки, где я с ранних лет узнал, что такое крестьянский труд. Мне нравилось и то и другое.
Дедушка Женя (Евгений Иванович Чехов – авт.) – знаменитый резчик, он резал не простые ложки, а исключительно выставочные экземпляры. Он научил меня всем производственным этапам этого искусства, и я с удовольствием впитывал каждое его слово, каждое движение замечал, каждый трюк. А бабушка Наташа (Наталья Романовна Дворянинова – авт.) – это, можно сказать, мой гуру, мой духовный наставник. Таких мудрых людей я больше в своей жизни не встречал. Бабушка моя – кондовая староверка, но она никогда не заставляла меня молиться, креститься, соблюдать какие-то религиозные каноны, догмы. Но я почему-то и без этого понимал, насколько важна в жизни каждого человека истинная вера. Наверное, тому причиной сама бабушка, её жизнь, мировоззрение, поведение, поступки. Вся её жизнь была в труде и праведности. И я полюбил труд благодаря ей. Я таким взрослым себя чувствовал, когда приезжал к бабушке! Мы оставались вдвоём и рано утром шли на сенокос. У меня и косёнка была своя собственная – маленькая такая, удобная. Начинали вдвоём, а потом к нам присоединялись все остальные родственники. И начинался праздник! Настоящий праздник труда и счастливой жизни. Угодья были огромные: тут и деревня Язвицы, и любимая моя речка Кувычиха. Красота, которая со мной на всю жизнь осталась. Бабушка меня на осинковский колодчик водила, мы там отдыхали, воду ледяную пили, а она говорила, что в этом родничке вся сила земли. Вот я и старался выпить этой водички побольше.

Илья говорит, что заводилой, лидером он никогда не был, ему всегда больше нравилось побыть в одиночестве, наблюдать, думать, размышлять.
- Я не был каким-то закомплексованным или неуверенным в себе, – вспоминает Илья, – просто не любил и не люблю навязываться, мешать, отстаивать своё мнение. Я, например, терпеть не могу стоять в очередях, когда сзади подталкивают, торопят – я лучше выйду из очереди. Все считали меня мягким, застенчивым, да, впрочем, я таким и был. В садике ничем не отличался, в звёздах не ходил. А вот школа оставила след в моей жизни, увы, не самый положительный. Родители, когда готовили меня к школе, рассказывали про свою – как учились, как было весело, интересно, какими хозяевами они чувствовали себя в школе. И я приготовился к интереснейшей жизни. Но назвать 1995-й и последующие перестроечные годы лучшими или хотя бы более-менее нормальными для школы и школьников язык не поворачивается. Учителя были хорошими, но их поставили в такие условия, что сеять разумное, доброе, вечное стало очень трудно. А без этих посевов воспитать личность невозможно, тем более что посыпались другие, вредные семена, и мы с детским любопытством их глотали. Да, был очень большой риск прорастить в себе ядовитые посевы. Я сейчас, когда думаю об этом, склоняюсь к тому, что наша земля стала надёжной защитой, она у нас очень сильная. Ведь столько знакомых парней пошли тогда по опасной дорожке. Которые уезжали, отрывались от родной земли, чаще всего пропадали, а те, кто остался, сейчас вполне себе положительные люди, работяги, отцы семейств.

Похоже, и нашему герою родная земля помогла, не зря он взахлёб пил студёную воду из колодчика, запивая ею правильные семена, посеянные бабушкой. Хорошие всходы получились.
- Другая жизнь открылась для меня в лицее, – продолжает Илья, – можно сказать, я здесь выдохнул или, наверное, вздохнул полной грудью. Я даже не представлял, что можно вот так интересно учиться и жить. Я попал в мир, который устраивал меня во всех отношениях. Нам даже домой не хотелось уходить. Наша Галина Алексеевна Власова стала для нас кумиром, другом, путеводной звездой. И именно в лицее я понял, для чего родился, здесь открылось такое поле для творчества, что только не уставай творить. Педагоги моментально распознавали в учениках их скрытые таланты: видят, что человек тянется к лесу, к походам – пожалуйте в группу Николая Михайловича Мерзлова и отправляйтесь искать истоки Керженца. А мне хотелось всего – я и лес любил, мы с дедом исходили его вдоль и поперёк, но музыка и поэзия победили, а Ираида Витальевна Плешкова помогла понять, что я могу писать действительно что-то серьёзное.

Несмелые творческие ростки проявлялись в Илье уже в детстве, но он ещё не мог их распознать – думал, что это у всех так. Ему даже казалось, что говорить в рифму, находить созвучные слова, чтобы как можно ярче обрисовать увиденный пейзаж или рассказать об интересном человеке, – это вполне нормальное явление.
- Да кто в детстве не грешил стишками! – говорит Илья, – И для меня это было обыкновенной забавой. А уж сколько кругов я нарезал возле папиной гитары, прежде чем решился взять её в руки. И как только взял, с тех пор не расстаюсь. Сразу же начал что-то тренькать, а отец с интересом прислушался и не стал меня ругать.

Вот здесь бы и задуматься родителям, что не обычный сынок у них подрастает, начать бы развивать его способности, но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Всё сложилось как сложилось.
- В лицей я поступил на физико-математическое отделение, – рассказывает Илья, – учился на отлично, даже вдруг закруживший творческий поток не мешал учёбе. После окончания поплыл по течению дальше в университет имени Лобачевского на тот же самый факультет, стал изучать нанотехнологии. Три года изучал, а если честно, то не больше года – остальные два я просто числился студентом. Судьба подкинула мне искушение в виде новых друзей, весьма далёких от точных наук. В нашем общежитии жили студенты с других факультетов: филологи, историки, политологи, вот к ним на третий этаж я и зачастил, лишь только услышав звуки гитары.
В первый же раз, просидев с ними на кухне до утра, послушав их разговоры, их музыку, песни, размышления о переустройстве мира в лучшую сторону, я понял, что ошибся с выбором профессии. И бросил университет, заменив его круглосуточным творчеством. Попавший мне в душу рок-н-рол совместно с юношеским максимализмом не позволили сочетать несочетаемое – физику и лирику.

Илья и сейчас, в свои тридцать четыре года считает, что всё сделал правильно – человек должен заниматься тем, для чего предназначен. Пусть это трудно, материально не оправданно и даже портит жизнь близким людям – надо бескомпромиссно идти по тому пути, который выбрал, и на котором ты можешь сделать что-то особенное, такое, что ни у кого больше не получится. Кажется, Маяковский именно об этом говорил словами солнца: «А вот идёшь, взялось идти, идёшь и светишь в оба!»
- Да, похоже на меня, – соглашается Илья, – хотя мне ближе другая поэзия, я люблю Пастернака и Бродского. Но я уже хорошо усвоил, что задача поэта – быть честным с самим собой и идти по лезвию до конца. Быть маяком для каждого в океане жизни. Такая у него очень нужная для общества роль.
Мне повезло – я нашёл единомышленников, мы создали свою первую группу «СеВеРа,» и всё закрутилось с невероятной скоростью, давали большие клубные концерты в Москве, Питере, Казани, других крупных городах. Без ложной скромности могу сказать, что мы достигли многого в нашем творчестве, для всеобщего признания нам не хватило каких-то полшага. Андеграунд – это наш стиль, он был очень популярен в начале века, хоть и не собирал огромные стадионы.
Однако новое время принесло другие мотивы, в которых главная составляющая – это развлекаловка. Люди разучились не только книжки читать, но и музыку слушать; страшно сказать, но многие и думать разучились. Наши песни и музыка заставляют думать, а это трудно и, как оказалось, не нужно. Но идти на компромисс с публикой, прогибаться под неё, смириться и принять правила игры – это не для нас. Лично я конъюнктурщиком никогда не был и не буду. Я продолжаю писать то, что тревожит душу, что рассказывает о жизни простого человека. Я ничего не придумываю, не создаю какие-то образы, мне хватает настоящих, живых примеров, о которых просто необходимо рассказать в музыке, в песнях, стихах, фотографиях.

И Илья рассказывает, и рассказывает талантливо, впрочем, как и всё, за что он берётся. Лишь одна тема до сих пор остаётся для него трудно познаваемой – зарабатывание денег. Может быть, он из породы бессребреников или из тех, кто считает, что художник должен быть голодным?
- Художник ни в коем случае не должен быть голодным, – возражает Илья, – но петь и сочинять на потребу я даже за большие деньги не буду. Поэтому пришлось искать дополнительный источник заработка. Творчество требует вложений, а большое творчество – больших вложений. Кто-то из друзей подсказал, что в Нижнем требуются промышленные альпинисты, и я решил попробовать. Что-то романтическое послышалось мне в названии профессии, пока не познакомился с ней ближе. Сразу скажу: никакой романтики здесь нет. Когда увидел первый свой объект – мачту освещения на стадионе «Водник» – не скажу, что испугался, но какое-то волнение было. Решил: если запаникую – значит, не моё. Не запаниковал, наоборот даже – какую-то свободу почувствовал. И это подкупило, как и то, что никто надо мной не стоит, не заставляет работать «от» и «до». Когда работаю, слушаю музыку через наушники и получаю органичное соединение полёта и физического, и духовного. Значит, всё-таки есть тут романтика. Одним словом, пока меня всё устраивает: есть творчество, есть работа, которая позволяет это творчество продвигать.

А что же продвигать-то, если группа «СеВеРа» развалилась?
- Это только группа развалилась, а творчество продолжается, – отвечает Илья. – Сейчас у меня новый интересный проект, и название пришло на ум очень неоднозначное: «Оркестр не за горами». Его можно трактовать по-разному: или оркестр под названием «Не за горами», или выступление оркестра совсем рядом, не за горами, или же всё ещё впереди, в перспективе, не за горами становление настоящего оркестра. Мне близки все эти трактовки. При организации проекта я волею судьбы попал в консерваторию имени Глинки, в их звукозаписывающую студию, где подружился со всей кафедрой звукорежиссуры и нашёл людей, близких мне по музыкальному подходу и духу. Работая с этой замечательной командой суперпрофессионалов, мы выпустили первый альбом «Всему свое бремя». Так я, необразованный рабочий из деревни, оказался в главном музыкальном образовательном учреждении, о чём раньше только мечтал.

Я поверхностно освоил нотную грамоту, чтобы общаться с образованными музыкантами на одном языке терминов. Но они сами их редко используют на самом деле. И есть более простой и общий язык взаимодействия. Но ноты знать полезно, конечно. Для коммуникации. Музыканты в группе, так сказать, сессионные, то есть всегда разные. Я приглашаю профессионалов. Увидел выступление молодых певцов на проекте «Голос», понравилась девочка Алиса Игнатьева, пригласил – она согласилась. Для следующего номера потребовался дудук, а я знал, что у нас непревзойдённый исполнитель на этом инструменте Дживан Гаспарян. Стал искать – откликнулся его внук и тоже согласился принять участие в проекте. Вот так потихоньку малым ходом и создаю культурный прецедент, толкаю свой корабль в большое плавание. Медленно пока получается, но я не отчаиваюсь, верю, что всё будет хорошо.

Корабль движется медленно, это правда, зато сам его создатель бежит вперёд с невероятной скоростью и результативностью. Потребовалось для реализации проекта искусство видеосъёмки – он освоил его на раз-два, так же, как и фотоискусство. Илья не стоит на месте, он даже не представляет себе, как это – валяться просто так без дела. Он в вечном поиске и вечном развитии. Даже во внешнем состоянии покоя он далёк от него – слушает музыку и учится, читает стихи любимых поэтов и делает выводы, смотрит кино и… мечтает. Да, Илья мечтает о кино.
- Я очень хочу снять фильм, – признаётся Илья, – весь, от начала до конца, чтобы и сценарий свой, и режиссура, и съёмка, и продюсерская работа. Хотя, возможно, сценарий придётся кому-то заказать, но тема моя – это не обсуждается. Хочу снять фильм о наших людях, простых людях труда. Поле для деятельности огромное, можно сказать, непаханое. Его действительно давно не пахали, с тех самых пор, как перестали снимать хорошие, качественные фильмы. Хочу, чтобы этот фильм стал подаркам всем моим родным и близким людям и данью любви и уважения моей земле.

Эта его мечта, которая казалась абсолютно призрачной, уже обретает реальные черты. Материала для будущего фильма очень много – это и видеоролики, и песни, и фотопробы в виде прекрасных портретов, и даже прототипы уже имеются. А его фотопейзажи и альбом под названием «Так звучит Керженец» вообще уже почти готовый фильм. Это, так сказать, художественная часть дела, а есть и материальная, Илья готовится принять участие в конкурсе и получить грант на раскрутку.
И у него обязательно всё получится, его триумф не за горами, ведь главная черта характера нашего героя – это его хорошая упёртость в достижении цели. Всё, за что берётся, он доводит до совершенства. Может быть, это потому, что берётся Илья только за то, что ему нравится…