Ирина КОЛОБОВА
Фото Александра ЮРЬЕВА
18.06.2022 г.

Третье воскресенье июня – такая дата, о которой помнят если не все, то почти все. В этот день страна отмечает День медицинского работника. Думаю, не открою Америки, если скажу, что нет такого человека, который не сталкивался бы в своей жизни с медициной.

Им, медицинским работникам, люди доверяют самое дорогое, что у них есть, – здоровье, а часто и жизнь. И это, безусловно, накладывает на медиков своеобразную печать, требуя от них проявления всех лучших человеческих качеств. К счастью, среди наших медицинских работников многие отмечены такой печатью свыше, и она не поддаётся никаким ветрам, переменам, время над ней не властно, одним словом, не смывается она, не стирается, остаётся с человеком на всю жизнь. Надежда Игнатьевна Жидкова – из этой породы медиков, она уверена, что медицина – это её путь, и очень рада, что сумела его распознать в самом начале.

Надежда Игнатьевна служит перевязочной сестрой в отделении гнойной хирургии Семёновской ЦРБ. Тридцать лет уже служит и не жалеет ни об одном дне, проведённом в этом не самом комфортном больничном отделении.
- Наше отделение вполне комфортное, – возражает Надежда Игнатьевна, – стерильно чистое и очень уютное. Да, название, может быть, немножко режет слух, но зато здесь мы ежедневно наблюдаем, как практически на глазах выздоравливает человек, как затягиваются его раны, уходит боль и страх. В терапии, возможно, это не так заметно, а у нас очень. Да, мы вынуждены причинять пациентам боль, но ведь на то она и больница – слова-то однокоренные. Но мы и избавляем от боли. В перевязочной можно наблюдать все человеческие эмоции: здесь и плачут, и кричат, и даже ругаются, но здесь же и улыбаться начинают – сначала неуверенно, даже не веря самому себе, что почти не больно, а потом такое счастье в их глазах, такая благодарность! У нас всегда наготове и конфетки для детишек – их особенно жалко, но ничего не поделаешь, приходится причинять боль, чтобы не болело. И мы вместе с ними все эмоции переживаем, я уже точно могу сказать: как только перестаёшь сопереживать больному, чувствовать его боль как свою, всё – пора уходить из медицины.

Надежда Игнатьевна уходить не собирается, хотя и трудно, и частенько усталость такая накатит, что хоть плачь. Но каждое утро без двадцати пять она просыпается, приводит себя в порядок и бежит на автобус, который везёт её из Зимёнок в ставшую родной семёновскую больницу.
А ведь всего этого могло бы и не быть. История, конечно, не признаёт сослагательного наклонения – если что-то случилось, произошло, то не надо и предполагать иного. Но всё же хочется предположить, ведь с самого детства Надежда мечтала стать учителем начальных классов.
- В нашей беласовской школе, наверное, все девчонки мечтали учителем стать, – вспоминает Надежда Игнатьевна, – а у меня ещё и пример был очень яркий – наша учительница Плеханова Клавдия Георгиевна. Очень мы её любили и уважали. Мне всегда казалось, что учителя – это какие-то совсем другие люди, и я даже удивлялась, когда видела, что они и в огороде копаются, и со скотиной управляются. Так что раздумий, куда идти учиться после школы, у меня не было – конечно же, в пединститут. Но сорвалось, не хватило баллов, и устроилась я пионерской вожатой в городскую школу №2. На следующий год снова поступала, и опять срыв. Плакала, а отец успокаивал: говорил, что уже пора найти правильную работу, пионервожатая – это несерьёзно. А вот медик – очень серьёзно, да и красиво, чисто, аккуратно. И тут я вспомнила, как мне всегда нравилось заходить в наш медпункт. Уж если учителя для меня были особенными, то медики – вообще небожители. Белый халатик, шапочка, чистота кругом, лекарствами так вкусно пахнет… А стеклянный шкафчик с блестящими инструментами и пузырёчками казался каким-то волшебным. Достанет фельдшер оттуда таблетку или градусник, и сразу как будто боль пропадает.
Послушалась я отца и подала документы в медицинское училище при областной больнице имени Семашко. О лучшей медицинской практике и мечтать нельзя. Здесь все профессиональные ступени перед тобой открыты. Я начала свою практику с работы… на лифте. Вроде бы, ничего особенно трудного нет, но такого наглядишься, что если есть какие-то сомнения в выборе профессии, то здесь точно можно было сделать окончательный выбор – уйти или остаться. Я осталась. После училища работала постовой медицинской сестрой, а когда кто-то уходил в отпуск, меня ставили в перевязочную.

Там, в перевязочной больницы имени Семашко, и началась для Надежды настоящая служба, которую она не оставляет до сих пор.
- А потом меня позвали замуж, – улыбается Надежда. – Познакомились мы с Фёдором на свадьбе у друзей – он гостей возил на своей «копейке», а я подружкой невесты была. И сами в скором времени поженились. Квартиру в Зимёнках нам дали, а на работу устроилась в 1991 году в семёновскую больницу. С тех пор и катаюсь.

Благословенную эпоху советской медицины Надежда практически не застала, а вот перестроечное время стало для неё хорошей школой.
- Не могу сказать, что очень уж было тяжело, – все как-то приблизительно одинаково жили, выживали. Молодые были, всё интересно, весело, всё казалось по плечу. Муж у меня очень хороший, работа нравится, коллектив дружный. Помню, как стали появляться первые одноразовые шприцы, – нам их под роспись выдавали, а иногда сами больные приносили. Так было непривычно, что кипятить не надо, столько времени высвобождалось!

Надежда Игнатьевна соглашается, что работа в их отделении, как говорится, на любителя, но ни за что не согласилась бы уйти оттуда. Она здесь – настоящая хозяйка, может и подсказать, и поучить при необходимости. Жаль только, что учить-то становится некого.
- Неохотно идёт молодёжь на работу в больницу, особенно в наше отделение – приходится за себя и за того парня вкалывать. И в другие отделения приходится наведываться, когда требуются профессиональные навыки перевязочной сестры. И в смену тоже частенько выхожу, и на посту работаю – не хватает персонала! Пандемия добавила забот. Теперь на первом этаже, где раньше было наше отделение, ковидный госпиталь, и туда хожу, когда тяжёлые, лежачие пациенты попадаются. Да и как их можно разделить на своих и чужих – все больные, всем помощь нужна, доброе слово. Бабуле одной пришлось ногу ампутировать, так я даже ночью в голове постоянно прокручивала: всё ли так сделала, не забыла ли чего, даже звонила из дома, узнать, не подскочил ли сахар в крови. Мы почти родными там становимся. Да и как иначе – мы же видим всю боль, кровь, и всё это в нас как будто перемешивается. А потом, когда ужасные раны у больного заживают, как будто и все твои рубцы затягиваются новой кожей. И конечно, приятно слышать в ответ слова благодарности – это даже силы прибавляет, уверенности, что ты нужен, что можешь то, чего другие не смогли бы.

Да, такую работу, какая выпала на долю нашей героини, не каждый бы мог выполнять, но Надежда Игнатьевна говорит, что ей просто повезло. Не было у неё никогда ни страха, ни брезгливости, в обморок при виде крови не падала. Чего нельзя сказать про некоторых практикантов или даже молодых медиков, которых частенько приходилось приводить в чувство. Сама Надежда старается замечать только хорошее: вот завезли новое оборудование – например, современную каталку, и она счастлива. Теперь меньше сил нужно, чтобы пациента перевозить.
- Раньше-то всё легко было – ноги какие-то лёгкие были, что ли. Всё играючи получалось, и устали не знала. Теперь трудновато – как-никак, а уже пенсионерка.

Надежда Игнатьевна могла бы уйти на заслуженный отдых уже в 47 лет – её стаж в столь серьёзном отделении даёт такое право. Но она даже не представляет себя без работы. Да и материальная сторона не позволила бы этого сделать. Тяжесть работы, увы, абсолютно не компенсируется суммой начисленного пособия.
- Помню, когда получила первую зарплату в 85 рублей, мама так жалостливо на меня посмотрела, но приободрила: ничего, дескать, дочка, это только пока, а потом обязательно больше будешь получать. Не подтвердились мамины пророчества – зарплата наша и сейчас оставляет желать много лучшего, а уж про пенсию и не говорю.

Но Надежда не унывает – когда работа нравится, то на многое не очень приятное глаза закрываются. А открываются они, когда всё ладится, когда семья собирается за одним столом, сыновья приезжают на выходные и муж из рейса возвращается.
- Вот отпуска мы вместе редко проводим – муж у меня дальнобойщик, как ясно солнышко дома появляется. Мы даже не ссоримся с ним никогда – жаль тратить драгоценные минуты жизни на споры и ругань. У нас с ним всегда находятся темы для разговоров: я рассказываю про свою работу, он – про свои путешествия. Очень я люблю субботние вечера: баню топим, я что-то вкусное готовлю. Готовить я обожаю, чтобы всем нравилось, и мои мужчины всегда благодарят. Как-то муж решил научить меня водить машину, чтобы не на автобусе на работу мотаться. Я попробовала – получилось, даже вроде бы понравилось. Но я тогда совсем молодая была, а как только сынок первый появился, забыла я об этом и больше не вспоминала. Мне больше нравится, когда меня возят.

Молодая пенсионерка Надежда живёт полной жизнью. Ни за что не выйдет из дома, не приведя себя в порядок, и одета всегда очень хорошо, и макияж, и причёска – всё на уровне.
- Нам нельзя распустёхами ходить – всё-таки с людьми постоянно работаем, да не с простыми, а с больными. Они должны из всего положительные эмоции получать. Вот с маникюром нам не везёт – так хочется с красивыми ногтями походить, сейчас столько возможностей, но нельзя.

Сутки Надежды Игнатьевны настолько переполнены, что она даже не смогла ответить на вопрос, что любит делать, когда делать нечего. У неё просто не бывает таких моментов, всегда в делах, в заботах. Зимой скучновато бывает, но есть любимое вязание. А уж летом о лени и думать не приходится: огород, цветник, субботние посиделки. Она даже отдыхает энергично, без дела валяться перед телевизором – это не про неё.
- Мы с девчонками любим в наш клуб ходить – там частенько устраивают вечера для тех, кому за… Помню, в молодости смеялась над этим названием, а теперь нравится. Да, многое пришлось за жизнь пересмотреть, переоценить. В каждом возрасте жизнь по-разному воспринимается. И в каждом возрасте есть много хорошего, только замечать его надо и радоваться каждой минуте. Я, например, ни об одной своей минуте не жалею и теперь уж точно знаю, что каждая из них – моё богатство. Вот бы ещё внуков дождаться – что-то не торопятся сыновья нас порадовать. Тогда я вообще стану самой богатой и счастливой.