Ирина КОЛОБОВА
Фото предоставлено Центральной библиотекой имени Б. П. Корнилова
13.05.2023 г.

Говорить о любви приятно всегда, а уж в такое чудесное майское время сам бог велел. Да и герой попался на редкость оригинальный. Владимир Петрович Мясоеденков заглянул в редакцию совсем неожиданно, но сразу же привлёк к себе внимание.

С первого взгляда было ясно: нездешний, и зашёл вовсе не с жалобой или проблемой, а с чем-то более приятным. Об этом говорила и незачехлённая гитара на его плече – будто только что она звучала, даже струны подрагивали. В принципе, так оно и было – Владимир Петрович пришёл из библиотеки, где был участником предпраздничного концерта. Так кто он, этот незнакомый человек: артист, приехавший на гастроли в наш город, случайный гость или чей-то родственник?

Детство особого режима

О любви в начале нашего разговора не было сказано ни слова, а вот семёновские корни обозначились сразу же.
- Я из Хабаровска к вам приехал, – начал разговор Владимир, – чтобы, так сказать, наметить ориентиры, но, похоже, задержусь в Семёнове. Понравилось мне у вас. В Семёнове я был только в далёком детстве, да потом ещё разок приезжал за хохломскими сувенирами. Честно скажу, не узнал я город – так он изменился, что диву даюсь.

Выяснилось, что родился Владимир в Горьком в семье филолога и экономиста. Отец окончил филфак МГУ, и когда старший сын Володя учился во втором классе, вдруг решил попробовать применить свои педагогические способности не на школьниках, а на… заключённых. Одним словом, переехала семья Мясоеденковых в наше Сухобезводное.
- Я хорошо помню посёлок тех лет, – говорит Владимир, – мне как пацану очень интересно было там жить. Я даже помню старый Дом культуры, где и мне приходилось выступать, – он где-то справа от моста находился. Но пожили мы там всего два года, мой отец – экстремал и большой охотник до перемены мест – снова собрал нас в дорогу. На этот раз он не мелочился в выборе ПМЖ, махнули мы аж в Магадан. Было это в 1968 году, в мае: приехали в Москву, там все люди по-летнему одеты, а мы как из тундры: в шапках, шубах. Мама очень переживала за нас – как бы не замёрзли. На нас смотрели, как на ненормальных. Сели в Ил-18, летим, рядом бабуля сидит, а в корзинке у неё живые гуси. «Зачем, – спрашиваю, – гусей везёте?» – «Как зачем? – отвечает, – там гусей-то нет, вот и везу». Что, думаю, за город такой, что даже гусей там нет?
Тринадцать часов мы рядом с этими громкими соседями летели. Нам обед принесли, а гуси вытягивают шеи из корзинки и тянутся к еде, да ещё и гогочут. Весело. Отец уже работал в Магадане – встретил нас, повёз домой. И тут для меня почти ожили рассказы Джека Лондона, которого я в детстве просто обожал. В то время в Магадане тоже почти настоящая «золотая лихорадка» была, люди ехали на незнакомые земли, на вечную мерзлоту, чтобы денег заработать. Если в Горьком отец получал 180 рублей, то там на должности мастера производственного обучения в ПТУ ему платили 500. Есть разница?

Основательные дома там тогда не строили – сплошь бараки. Получить нормальное жильё в Магадане сравнимо было полёту к звёздам. В одном из таких бараков мы и жили, как Высоцкий пел: «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная». В одной комнате ссыльные живут, в другой – секретарь суда, настоящий интернационал магаданского разлива. Практически та же зона: одни сидят, другие караулят. Но в то же время работают вместе, и никаких проблем. Одним словом, в детстве меня зеками не пугали – я всегда знал, что они обычные люди, только пока на строгом режиме. Как только приехали, я сразу же побежал с новой местностью знакомиться, забрался на сопку, и такая красота мне открылась!

Суровая магаданская красота, вечная мерзлота, Охотское море, сопки подарили мальчишке столько романтики, что никаких бытовых неудобств он даже не замечал. Да и жизнь на этом морозном краю света на месте не стояла: строились школы, магазины, театры. Вот театр его и завлёк в свои волшебные сети.
- К театру я поневоле пристрастился, – вспоминает Владимир. – Мой отец хоть и филолог по образованию, но и техник был непревзойдённый. Он подрабатывал в местном театре, строил декорации, звук налаживал. А я всегда вместе с ним. Посадит он меня в оркестровую яму и занимается своими делами. Так что я «Летучую мышь» раз двадцать смотрел и на спектаклях, и на репетициях.

Закалённый вечной мерзлотой

Но, как говорится, что мальчишке хорошо, то взрослому не очень. Мама Володи стала постоянно болеть – неприветливо встретил её Магадан. Суровые ветры, вечный холод, отсутствие мало-мальски нормальных бытовых условий сделали своё дело: саркома мозга и ранняя смерть в сорок два года.
- Магадан годится только для очень закалённых людей, и то лишь на время, постоянно там жить никому не посоветую. Отец долго корил себя, что сманил маму в этот край и не уберёг. В восьмом классе я тоже решил уехать оттуда – уж лучше, думаю, в казарме буду жить, чем в бараке, и поступил в суворовское училище в Уссурийске.

Но военная служба не прельстила парня, после училища он сразу же поступил в Хабаровский институт народного хозяйства.
- В институте проявились мои театральные навыки, – вспоминает Владимир. – Стал петь в вокально-инструментальном ансамбле, как-то песни собственного сочинения стали получаться, стихи. После института работал в РУБОПе, ловил бандитов по всему Дальнему Востоку. Отец переехал в Хабаровск, дом купил. Я с девушкой познакомился, поженились, двое детей у нас родились: дочь и сын, нормальная семья. Стихи и песни как-то на второй план отошли – семью надо было кормить, а я же не Киркоров, на мои песни не проживёшь. В сорок пять лет я уволился со службы, перешёл работать в городскую администрацию. Времени стало побольше, и стихи снова стали в голове появляться. Сейчас у меня больше двух тысяч стихов. Рассказы пишу, сказки, с концертами выступаю. В книжных магазинах сборники мои продаются.
Хабаровск – красивый город, никуда уезжать даже мысли не возникало. Мы с женой каждый отпуск в Китай ездили, в санаторий. Даже когда она заболела, я всё равно её в этот рай возил – надеялся, что получится, что чудо произойдёт и поправится моя супруга.
Увы, но чуда не произошло, болезнь Альцгеймера унесла жизнь женщины. Десять лет боролся Владимир Петрович за жизнь своей жены. Знал, и врачи говорили, что нет чудодейственного лекарства от этой болезни, но старался хотя бы облегчить, продлить жизнь любимому человеку.
- Да, я надеялся на чудо, – подтверждает Владимир, – любой каприз старался исполнить, а их с каждым днём появлялось всё больше. До сих пор не могу простить себе, что согласился положить её в больницу, где она и умерла. Может, дома-то ещё пожила бы. Я заметил, что именно за эти десять лет, когда жена болела, я написал больше всего стихов и песен. Они просто лились из меня – оказывается, творчеству действительно нужен какой-то стресс, а когда в жизни всё хорошо и спокойно, стихи редко получаются. Да поэзия и отвлекала меня от плохих мыслей, иначе можно бы и умом тронуться. Конечно, и дети с внуками отвлекали. Внуков у меня, как говорится, семеро по лавкам, все красавцы, умники, спортсмены, вундеркинды. Это я не просто как дед их хвалю, на самом деле так. Старший внук – чемпион Дальнего Востока по джиу-джитсу, внучка в Китае училась. Они у нас и фигурным катанием занимаются, и языки изучают, и музыку. В общем, не стыдно мне за моих детей и внуков.

Но, так или иначе, а одиночество застало нашего героя врасплох. Хоть и знал, что век жены уже практически измерен, что совсем скоро придётся расстаться навсегда, а всё равно это случилось неожиданно. Дети с внуками старались отвлечь его, не оставлять одного, развлекали, отвлекали. А ему частенько наоборот хотелось остаться одному, вспомнить, погрустить. А ещё больше хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто поймёт, выслушает, с кем можно поговорить, поделиться, найти общую тему для разговора. Дети и внуки – это хорошо, но холодная пустота в сердце почему-то не заполнялась.

Я бы и в Африку уехал

- Стихи меня действительно отвлекали, но очень хотелось кому-то рассказать их. У детей свои заботы, проблемы, им частенько не до моего творчества. И я нашёл такого человека – не поверите, но в интернете. Я сам не очень-то серьёзно относился к подобным знакомствам, но тут будто меня кто направил в эту социальную сеть. Не могу сказать, на каком моменте я понял, что вот он – мой человек. Вроде бы, общались абсолютно без всяких перспектив, чисто поболтать. Но слово за слово, и мы уже совсем не могли обходиться без наших виртуальных разговоров. Наталья так понимала меня, у нас оказалось так много общего: оказывается, она тоже похоронила мужа, и я посоветовал ей писать стихи. Она сначала не решалась признаться, что тоже иногда грешит стишками, но когда я прочитал несколько её стихов, понял, насколько она талантлива.
И ещё Владимир понял, что ему просто жизненно необходимо увидеть свою новую знакомую в реальности. И он приехал в Семёнов. Да, Наталья оказалась родом из городка, в котором наш герой когда-то бывал.
- Это чистая случайность, – говорит Владимир, – мне было абсолютно всё равно, где живёт Наталья, и никаких мистических связей и знаков я в этом не улавливал. Просто решил познакомиться и поехал. Думал, вот увижу и сразу пойму: та или не та. Приехал, увидел, понял – абсолютно та, вне всякого сомнения.

Владимир признался, что после смерти жены он как-то неожиданно оказался в центре внимания многих хабаровских женщин – как свах, так и потенциальных невест. Как говорил незабвенный Райкин, «Сигизмунд, для тебя в Ташкенте есть девушка…». Но не в Ташкенте и не в Хабаровске ждала его девушка, а в далёком маленьком городке Семёнове. Вот ведь судьба…
- Про судьбу, конечно, рано говорить, – возражает Владимир, – это в молодости можно очертя голову бросаться в омут. В нашем возрасте мы становимся более осмотрительными и осторожными. Но что-то мне подсказывает, что я не ошибся. Я пригласил Наталью к себе в гости, она приезжала в Хабаровск, познакомилась с моими детьми, они понравились друг другу. Мне очень хотелось, чтобы она осталась в моём городе, но Наталья ни в какую не хочет уезжать из Семёнова. А по мне, если бы она в Африке жила, я бы и в Африку за ней поехал. А уж в Семёнов-то и подавно. Я здесь всего лишь месяц живу, а всё мне стало почти родным. В работе меня уже проверили, как раз садово-огородный сезон настал, а мне это не в новинку – у нас тоже дача, тоже много всего выращивали на хабаровской земле, разве что у нас вишня покислее да груши пожёстче. Так что я всё могу, могу копать, могу не копать.

А ещё Владимир может петь, играть на гитаре, сочинять стихи, а главное, в чём ему мало равных – это умение находить общий язык с людьми. Прошёл всего месяц его жизни в Семёнове, а о нём уже знают и в Центре культуры, и в библиотеке, и вот теперь в редакции. Многие зрители уже оценили его талант и с нетерпением ждут новых выступлений. И что-то подсказывает, что ждать придётся недолго – наш герой, похоже, пришёлся ко двору не только своей Наталье, но и всему городу.