Ирина КОЛОБОВА
Фото: Александр ЮРЬЕВ
01.04.2023 г.

2 апреля исполнится восемьдесят лет Владимиру Ивановичу ПАШКОВУ. Накануне этой юбилейной даты мы решили встретиться с любимым учителем многих семёновских школьников, с блестящим литератором, самобытным писателем, чьи произведения обожают многие читатели нашей газеты, а ещё – искромётным юмористом, верным другом, любящим мужем, интеллигентом до кончиков ногтей и т. д. и т. п.

Аристократизм с барского плеча

- Не знаю, как насчёт «и т. д. и т. п.», а вот по поводу интеллигенции есть некоторые сомнения, – начал разговор Владимир Иванович в своей излюбленной шутливой манере. – Дело в том, что я из рода потомственных кузнецов, у моих предков ещё при царе Горохе были свои кузницы. Из всего нашего большого рода в институт только я «намылился». Хотя, справедливости ради надо сказать, что есть в моей крови голубая капелька, это бабушка её добавила, Эрна Реут – наполовину немка, наполовину латышка. Мы-то её бабушкой Ирой звали, но породу никуда не денешь. Её привёз в Перелаз дедушка Пётр – служил в Финляндии, там и подглядел в одном богатом поместье. Дед красивым был, статным, высоким, и бабушка ему под стать, вот он её и украл. Понятия не имею, как пришлось привыкать бабушке к прелестям нашей российской глубинки, но ведь не сбежала. Поначалу барствовала, царицей себя чувствовала среди деревенских баб. Она привезла с собой сундуки с приданым, так всю деревню с барского плеча облагодетельствовала, нарядила в красивые платья. А потом и сама облачилась в то, что поудобнее, попроще – не поверите, но бабушка Ирина, потомственная аристократка Эрна, стала молотобойцем в кузнице деда.

Четверых сыновей забрала война у немки-латышки Эрны, четыре похоронки она оплакала, остались ещё четверо, в том числе отец нашего героя Иван. А когда родился внук Володя, именно ему она передала все свои знания, способности и ту самую интеллигентность и аристократизм, которые невозможно скрыть ни в кузнице, ни в хлеву со скотиной, ни в поле.
- Я постоянно с бабушкой был, – вспоминает Владимир Иванович, – в лес вместе ходили – она со мной по-немецки разговаривала, а я всё запоминал. И читать рано научился, и писать, так что в школу мне совсем не хотелось идти. «Чего, – думаю, – я там не видел, и так уже всё знаю!» Брат меня постоянно вылавливал, чтобы в школу отправить.
В Поломской школе после войны учеников совсем было мало, в первом классе, например, я был один-одинёшенек. Учительница Мария Ивановна уроки вела по всем правилам, но частенько плакала – я уж потом понял, почему. Жалко ей было своих земляков, которые погибли на войне, детей не родили, и школа опустела. Но худо-бедно окончил я семилетку – надо было в Семёнов перебираться. Сначала у дальних родственников жил, в третью школу ходил, а потом родители решили и сами переехать, нас ведь уже трое здесь училось. Стали дом в Хвостикове строить, тяжело жили. Но мы особо не замечали, что частенько на завтрак, кроме хлеба, ничего не было. Я за старшим братом штаны донашивал, и ничего, у многих так было.
Учёба легко давалась, но особенно физкультуру любил. Я в детстве ростом невысокий был, но очень ловкий, реакция хорошая, как говорил наш учитель Владимир Николаевич Шаханов. Наш завуч и учитель истории Евгений Николаевич Семеновский тоже как-то сразу меня отметил, ближе к выпускному классу стал намекать, что надо бы мне в институт поступать, и обязательно в педагогический, на исторический факультет. Я сначала мало об этом задумывался – некогда было, молодость закружила, интересы разные. Вот, кстати, главный мой интерес рядом сидит – жена моя любимая, Зина. Мы ведь в школе познакомились, дружили.
- Я его сразу заметила, – вступает в разговор Зинаида Парфёновна, – я в восьмом классе училась, а он в девятом. Сижу как-то на перемене – заходят два парня, просят линейку, потому что геометрия у них, а линейки нет. Вот на этого высокого блондина я и загляделась. И стала мечтать, как он меня будет на углу ждать и предложит дружить. Так ведь и получилось – выхожу из дома на своей Комсомольской улице, а он стоит на углу. У меня коленки задрожали, хотела мимо гордо пройти, но он взял меня за руку и по имени назвал. Так с тех пор за ручку и ходим.

Продал мечту за кусок хлеба

Всё же о высшем образовании Володя задумался, решил попробовать.
- Тогда преимущество для поступления в институт имели те, у кого какая-никакая практика была или служба в армии, – вспоминает наш герой. – У меня тогда ни того, ни другого, но поступил. Наверное, это бабушкина заслуга, она очень хотела, чтобы я высшее образование получил. Да и уроки её по языкам даром не прошли, на этом я и сыграл – мало кто из поступающих так хорошо язык знал.
- Он ещё и сочинение на вступительном экзамене лучше всех написал, – напомнила супруга. – Только вот дружба наша тогда распалась: у него появились свои интересы, у меня – свои. Я через год в университет поступила, мы совсем не виделись.

- Да, закружила меня студенческая жизнь, – улыбается Владимир Иванович, – много отвлекающих моментов появилось. Как мы тогда выживали, одному богу известно, я именно там себе язву заработал: килька в томате и чёрный хлеб – вот и вся еда. Но так было интересно! Я ведь чуть в артисты не угодил! О кинематографе тогда все грезили, и у меня любимый актёр был – Михаил Ульянов. Иду как-то по Покровке возле кинотеатра «Палас», останавливает меня женщина и задаёт сакраментальный вопрос: «Хочешь сниматься в кино?» Я растерялся, а она начала объяснять, что сейчас снимается фильм «Течёт Волга» и есть небольшая эпизодическая роль именно для меня. Заболел я этой идеей, но декан быстро вылечил – сказал: «Если хочешь получать стипендию, то забудь про всякое кино». Без стипендии я бы точно с голоду помер. Так что продал я свою мечту за кусок хлеба.

На свадьбе только сказки кончаются

Но хоть и закружила нашего героя свободная жизнь, а судьбу-то не обманешь, снова поджидала она его за родным поворотом.
- Мы с друзьями-подругами гуляли возле ДК, – вспоминает Зинаида Парфёновна, – это у нас излюбленное место всегда было, – компания большая, весёлая… Вдруг смотрю – он идёт, приятель мой бывший. И снова коленки затряслись, и слова все куда-то пропали, снова взглядами встретились, и всё…
- Ну, не всё, конечно, – смеётся Владимир Иванович, – это ведь в сказках всё на свадьбе кончается, а у нас всё только началось. Меня после института распределили в Ковернинский район, а как без своей любимой ехать, не знаю – боюсь, ведь умыкнут такую красавицу, в два счёта умыкнут. Поделился с другом своим закадычным Лёшей Веселовым (он всегда был для меня авторитетом), а он говорит: «Чего тут думать – взял и украл!» «А как украсть? У меня и коня-то нет», – попробовал я пошутить. Но зерно в голове уже поселилось. Предложил я Зине этот кавказский обычай, а она сказала, что, может, лучше с родителями поговорить? Вдруг разрешат пожениться. Вот всегда она у меня мудрая была.
- Не мудрая, а дурочка отчаянная! – возражает Зинаида Парфёновна. – Боялась я родителям сказать, но любовь сильнее оказалась. Перевелась на заочное отделение, сыграли свадьбу и уехали в деревню Высоково – детей учить. Четыре года там жили, старшая дочка Леночка родилась. Очень счастливое было время. Нас как родных встретили, директор школы к себе поселил, потом и дом нам дали собственный. Не хотели нас отпускать.

«Атас, Старшой идёт»

- Но тоска по родине – не пустой звук, – говорит Владимир Иванович, – очень домой потянуло. Вернулись мы в Семёнов, где ни работы, ни жилья. Я к тому времени уже в партию вступил, и мне предложили работу инструктором в райкоме, но я отказался. А, как известно, от таких предложений отказываются только самоубийцы, вот я и стал почти таковым – короче говоря, испортил я все отношения с властями предержащими. Но тут судьба посылает подарок – встречу с лучшим человеком моей жизни Иваном Афанасьевичем Пачуевым, директором интерната. Я потом узнал, что он в то время уже болел и, похоже, замену себе искал, вот и предложил мне сразу должность заместителя по воспитательной работе. Зина работала воспитателем, так что мы всё время в интернате проводили. Жили с родителями, на получении квартиры нам поставили жирный крест – не надо было отказываться от серьёзных предложений! Но зато какое счастье мы получили в работе! Да это и не работа была вовсе – это наша жизнь была, наш дом, наша семья. Вот не поверите, а за сорок лет моего педагогического стажа у меня не было ни единого прозвища. Хотя нет, одно было – Старшой, так меня называли ученики. Иду вечером перед сном владения осматривать, ещё по первому этажу иду, а громкий шёпот: «Атас, Старшой идёт!» уже на третьем раздаётся. Сразу же везде порядок и тишина. И вот ещё чем могу похвалиться: за сорок лет ни разу голос не повысил на учеников – я в молодости дал себе зарок, что не буду на своих учеников орать.

Десять лет работал Владимир Иванович заместителем директора, хотя все его называли старшим воспитателем, десять лет семья жила в одном доме с родителями, мечтая о собственном жилье.
- Когда Пачуев ушёл, мою кандидатуру на его должность не одобрили – вроде бы, из-за возраста: молод, дескать. Так что после воспитательной работы я в РОНО перешёл – на методическую, стал, так сказать, учить учителей. И наконец, дождался предложения – вызывают меня в райком партии и в строгом порядке извещают, что уже есть приказ о моём назначении на должность директора интерната №1. Но ведь известно, что желание имеет обыкновение сбываться тогда, когда о нём не просто забыли, а стали уже побаиваться его исполнения. Так и у меня получилось – я немножко испугался, знал уже, чем чреват отказ от таких предложений. Мне заведующий РОНО Леонтий Матвеевич Майоров помог выйти из этого интересного положения – отказаться от должности. Так что директором интерната я был один день – когда издали приказ. Леонтий Матвеевич нам и с жильём помог. Сказал, что районе второго интерната есть подходящий дом. О лучшем жилье мы и мечтать не могли. Сейчас как представлю, что вдруг дали бы нам квартиру в пятиэтажке, то даже вздрогну. Не смогли бы мы жить в муравейнике, ну а если бы смогли, то не так счастливо.

Время жить воспоминаниями

- Кстати, возраст – очень хорошее дело, – философствует юбиляр, – с годами начинаешь понимать мудрость пословиц, поговорок, не торопишь время, живёшь размеренно, а когда рядом человек, который думает, как ты, понимает, как ты, дышит, как ты, то вот оно – счастье. В общем, я счастливый человек. Одно плохо – друзья уходят, близкие люди. Но даже в этом стараешься найти какой-то высокий смысл, и мы прогоняем тяжёлые мысли приятными воспоминаниями.
Да, к нам пришло время жить воспоминаниями, и в этом тоже есть своя прелесть. Тютчев очень хорошо написал об этом: «…но для души ещё страшней следить, как вымирают в ней все лучшие воспоминанья…».
- Мы вспоминаем только лучшее, – соглашается Зинаида Парфёновна, – Володя и меня всегда от тяжёлых дум отвлекает: «Пойдём, – говорит, – уточка моя луговая, посидим, я тебе анекдот расскажу». И начинает смешить меня своими охотничьими байками.

- Мы тут иногда думаем, не зря ли столько времени отдавали работе, ученикам, – размышляет Владимир Иванович, – может, надо было своим детям побольше отдавать. Но вот встретишь ученика на улице, он столько тебе расскажет, что не знаешь, как оторваться друг от друга, и, вроде бы, всё правильно делали.
- Конечно, правильно, – поддерживает мужа Зинаида Парфёновна, – столько внимания от своих учеников редкий учитель зарабатывает. Вот сколько бы ни было у Володи наград, а лучшая вот она – деревянная медаль «Самому любимому учителю», она у него над кроватью висит.
- В общем, да, любовью я не обижен, – соглашается Владимир Иванович, – сейчас вот и правнучки любовь дарят, их у нас уже двое. А уж нашей с Зиной любви хватило бы ещё не на одну жизнь. Может, и поживём ещё… А что, моя знаменитая бабушка Эрна до 98 лет дожила. Может, и в моей истории ещё можно многоточие поставить…