Ирина КОЛОБОВА
07.06.2018 г.

Назначить встречу с нашей героиней было непросто – её рабочий день расписан буквально по минутам, как и всё свободное время, которого практически не бывает.

По первому впечатлению, Татьяну Викторовну Зернову можно было назвать и, скажем, хозяйкой салона красоты, и директором какого-нибудь модного магазина. Впрочем, на сотрудника банка или администрации она тоже похожа. Но её красивые серые глаза излучают такую доброту, что невольно понимаешь – её работа и вся жизнь связаны с постоянным, живым общением с людьми.

Я всегда ждала встречи с ними

- Мне почему-то всегда было жалко старых людей, – рассказывает Татьяна, – они все казались несчастными. Помню, идём с мамой в городскую баню, а навстречу выходит сгорбленная старушка с палочкой: в руках у неё сумка, лицо сморщенное… и так мне её жалко стало, что я чуть не заплакала! Мама меня утешает: говорит, что старушка ещё бодренькая, раз сама в баню пришла, да и вообще не стоит плакать, все когда-то старыми станем. А мне от этого ещё грустнее, я не верила, что стану старой, а этим старичкам, наверное, просто не повезло в жизни, и им обязательно нужно помочь.

Вот и помогает она старичкам всю свою жизнь. Началось с собственной бабушки, которая в преклонном возрасте с букетом сопутствующих болезней жила вместе с ними. Таниной маме было некогда, она горела на работе. Галина Степановна Овчинникова, известный художник хохломской росписи, закоренелый и убеждённый коммунист, всегда была загружена общественно-партийной работой и полностью доверяла домашние хлопоты и уход за старой бабушкой своей дочери.

- Мама меня воспитывала очень строго, – продолжает разговор Татьяна Викторовна. – Я мечтала поступить в институт и стать воспитателем, но мама посоветовала поступать в наш техникум. Окончила я его, поехала по распределению в Городец, потом двадцать лет работала в «Хохломе». Всё, вроде бы, было хорошо: и коллектив, и работа требовала общения, и жизнь на фабрике всегда ключом била. Но чего-то мне всегда не хватало. Вот чувствовала я, что не свою жизнь живу, не свою работу выполняю. Поэтому когда мне предложили перейти в соцзащиту, я, не раздумывая, согласилась.

Татьяна Викторовна признаётся, что не ощутила ни малейшего дискомфорта от знакомства со своими первыми подопечными.

- Я как будто всю жизнь знала этих людей и просто ждала нашей встречи, – считает Татьяна. – У нас как-то сразу установился контакт, и отношения почти родственные наладились. У всех старых людей такие удивительные глаза… они будто просят поддержки и сами рады оказать любую посильную помощь, только бы кому-то она понадобилась. А сколько в них благодарности! Они за каждую мелочь благодарят, иногда даже неудобно становится – ведь ничего не сделала, просто пришла пораньше да подольше поговорили… Дядя Саша Матросов – тот вообще в письменном виде благодарит: такое послание напишет, что зачитаешься, иногда и в стихах. Ведь это, в принципе, никому не трудно – сделать счастливым рядом живущего старичка, только почему-то люди не думают об этом, а жаль. Конечно, мне легче об этом говорить, у меня работа такая. Я счастлива, что мы с ней, с моей работой, друг друга нашли.

Татьяна призналась, что самое страшное в её работе (читай – в жизни) – хоронить ставших родными подопечных.

- Я, конечно, в силу своих обязанностей постоянно веду контроль над состоянием своих старичков, и получить неприятный сюрприз вроде бы не должна. То есть, я всегда знаю, как они себя чувствуют вечером, ночью могут мне позвонить. Но каждое утро, когда подхожу к дому, меня невольно начинает слегка притряхивать: а вдруг… И когда я вижу родные глаза, улыбку, сразу как- будто гора с плеч. Но за свою работу я уже четверых схоронила, всё равно, что родных. Сейчас у меня семеро старичков. У каждого свой характер, особенности, вкусы и, конечно же, болезни – куда без них. Но мы боремся и не поддаёмся. Одна моя старушка полностью слепая и глухая, но меня как будто слышит: я ей в ухо прокричу, и она понимает. Антонину Семёновну Опарышеву как-то сын увёз к себе на юг, когда она сильно заболела. Два года она там прожила и стала домой проситься. Сын уговаривал, но та на своём: поеду домой, только чтобы няня Таня обязательно была. Пришлось мне отказаться от одного из новых подопечных и взять свою, родную. Сейчас ей 92 года, но у нас ещё многое впереди, мы каждый день стараемся прожить как можно интереснее. Огромное спасибо хочется сказать нашему участковому врачу Александру Александровичу Большакову. Вот если бывают врачи от Бога, так это как раз он. Как он нам помогает! Так получилось, что он маму мою лечил, а я за его мамой ухаживала, поэтому мы прекрасно друг друга понимаем.

Из беседы стало ясно, что о свободном времени Татьяна может только мечтать, но она не мечтает. Она не представляет себе жизни без заботы о своих подопечных, о своей большой семье. А семья, как известно, – понятие круглосуточное. Невозможно прийти домой и выключить в голове кнопку, отвечающую за любовь и заботу. Если, конечно, ты настоящий соцработник.

- Да, времени для своей собственной семьи у меня почти не остаётся, – улыбается Татьяна, – наоборот, домочадцы мне помогают. Муж работает личным водителем, возит меня по всем необходимым местам. Однажды прихожу к одной своей старушке, а она – астматик – лежит на полу, ноги в доме, голова в коридоре. Я скорее мужу звоню, чтобы бегом ингалятор купил и привёз. Слава богу, обошлось. Дочка Алёна постоянно помогает. Она тоже с малолетства к этой работе привычная. Ей довелось за моей мамой ухаживать, когда она после инсульта лежала. Алёнка в четвёртом классе училась, а уже могла уколы делать. И теперь она со мной на работу часто ходит. Старички любят, когда она приходит, – будто молодеют сразу, стараются держаться бодрячком. Она с ними и поговорит, и мне поможет: покормить парализованного, в магазин сбегать. Ей, наверное, от меня любовь к старичкам передалась.

Красавица Алёна и на этот раз была вместе с мамой, снова помогала ей на работе. А ведь она учится в 8-м классе лицея, где свободного времени тоже почти не бывает. Но иногда она берёт с собой учебники и делает уроки за столом у кого-нибудь из старичков, пока мама наводит в доме порядок. А ещё Алёна танцует в известном танцевальном коллективе «Арабеск». Одним словом, всё успевает. Похоже, милосердие – это семейная черта Зерновых и передаётся по наследству.

Теперь я не боюсь старости

Да, выходных у Татьяны Зерновой нет, и отпусков тоже, зато есть любимая работа и любящая семья. А ещё есть любовь и благодарность семерых старичков. Вполне достаточно для счастья.

- Наверное, я действительно счастлива, – предполагает Татьяна, – по крайней мере, не хотела бы ничего менять в своей жизни. Правда, в огород свой чаще всего приходится выходить ночью. Нацеплю на голову фонарик и начинаю полоть да рыхлить. Но, тем не менее, в прошлом году мне вручили благодарность за лучшую придомовую территорию. Я очень благодарна своим старичкам – они меня многому учат, а самое главное, учат не бояться старости. И не словами учат, а своим примером. Молятся за меня и за мою семью. Правда, в последнее время мои глубоко верующие подопечные меня всё чаще к Богу склоняют – говорят, Танечка, надо молиться, в церковь ходить. Но я пока, наверное, к этому не готова, хотя не отказываюсь, что всё это придёт.

Бог, по всем существующим канонам уже давно живёт в душе Татьяны, иначе он не наделил бы её таким огромным сердцем, полным доброты и милосердия.