Ирина КОЛОБОВА
02.06.2018 г.

Наша сегодняшняя история, возможно, не на все сто процентов соответствует названию тематической странички, поскольку главный герой родом не из Семёнова.

Но это единственный и не самый важный момент, который совсем не мешает Александру Степановичу Матросову называть себя семёновцем и даже откровенно гордиться этим званием. А выбрали мы нашего героя за то, что он и есть самый настоящий, простой и незаметный творец истории края, как, впрочем, и все наши земляки, дожившие до определённого возрастного рубежа. Каждый из них вносит свою строчку в летопись родины.

Родился Александр Степанович в соседнем Ковернинском районе в деревне Захватово в далёком 1929 году. В декабре ему стукнет 89, и он помнит своё детство, как будто оно было вчера. Удивительный дар почти всех наших стариков, каждый из которых мог бы написать свою собственную книгу жизни. Александр Степанович, кстати, так и делает. Он ведёт дневник, в котором ровным и красивым, почти каллиграфическим почерком описывает все события каждого дня, все свои эмоции и переживания, обращается лично к потенциальным читателям и своим близким людям, вспоминает прошлое. А ведь мальчик Саша когда-то получил всего лишь четыре класса образования. Между тем его врождённой грамотности, оригинальному стилю изложения и так называемому чувству слова мог бы позавидовать даже журналист или писатель.

Не скрою, познакомиться с Александром Матросовым мне захотелось ещё и из-за его громкого имени. Но как выяснилось из разговора, наш Матросов никогда не хвалился таким совпадением и не проводит совершенно никаких параллелей с короткой жизнью и подвигом известного героя. Конечно, как и все мальчишки военного времени, он завидовал своим старшим братьям и товарищам, которые защищали Родину. Ведь герой Матросов был всего лишь на пять лет старше нашего героя, которому было тринадцать, когда его тёзка закрыл своим телом вражескую амбразуру. Александр Степанович не знает, смог ли бы и он так же отдать свою жизнь. Об этом никто и никогда не знает. У каждого в жизни свой подвиг.

Меня в Семёнов любовь привела

Наш, семёновский Матросов служит родному краю на духовной ниве, хотя применяет для этого самые что ни на есть материальные, физические силы. Вот уже много лет он является незаменимым помощником в деле восстановления храмов.

На вопрос, как оказался в нашем городе, Александр Степанович смущённо засмеялся – любовь, говорит, привела.

- Я во время войны в колхозе на лошади работал, – рассказывает Александр Степанович, – а лошади-то плохонькие были, хороших-то всех на фронт отправляли. Мы хоть все ребятишки совсем, но дисциплина сталинская у нас была. Землю обрабатывали вручную, на себе пахали. Помню, как к нам в колхоз трактор приехал, так мы на него как на диковинку глазели. Жили впроголодь. Мама в 1942 году померла, совсем плохо стало. Отец как мог нас тянул, и я свои палочки-трудодни в дом приносил. Да об этом, чай, все мои сверстники знают, всё уж давно рассказали. Хорошо бы молодёжь прислушивалась да понимала, через чего нам пройти пришлось. Но, слава богу, выжили, да ещё и до сих пор живём. После войны я в армии отслужил, домой вернулся, а у нас в доме квартиранты живут. Тогда к нам многие приезжали на заработки, на лесоразработки. Так вот, дочка нашей квартирантки Груша очень мне понравилась, и стал я за ней ухаживать. Хорошо мы дружили и уже решили пожениться. Я тогда в Городец на работу устроился, чтобы и жильё получить, и работу получше. Груша ко мне приехала, а один из приятелей взял да и наболтал ей, что у меня якобы зазноба здесь завелась. Вот моя Грушенька и обиделась, хотела вообще меня бросить. Еле уговорил. И она мне ультиматум выставила: здесь ни на минуту не останусь, едем или в Горький, или в Семёнов. Вот так в Семёнове и оказались. На улице Крестьянской (Б. Корнилова – прим авт.) угол сняли, я плотничал по частникам, а потом увидел на вокзале объявление, что на железную дорогу работники нужны, и устроился туда. Дали нам домишко щитковый за линией, и мотался я туда-сюда от Перехватки до Моховых гор. Деньжат не хватало, да и дома меня всё время не было; а у нас уж сынок Володя, народился, и Груша опять загрустила. Устроился я тогда в «Пятилетку» плотником, и приступили мы к постройке собственного дома. Отец с братьями помогали, Грушины родственники тоже, и в 1957 году у нас был собственный дом на улице Дзержинского, в котором и поныне живу… Только теперь уж совсем один. Померла моя Грушенька восемь лет назад, а я всё никак забыть её не могу. Всё корю себя, что мало помогал ей, у меня всё одни деревяшки в голове – построгать да попилить, да кому-то доброе дело сделать, а про своих-то – в последнюю очередь. Вот и переневолилась моя Грушенька. Сорок лет корову держала, да и всё хозяйство на ней было. Я сейчас часто с ней разговариваю, прощения прошу, да уж не вернёшь ничего. Но меня, слава богу, добрые люди не забывают. Надя с Павлом, мои соседи, опеку надо мной взяли, во всём помогают и одного не оставляют. Недавно вот уговорили на соцработника, теперь у меня своя «хожалка» есть, Таня Зернова, – очень хорошая женщина. Дети тоже подсобляют – недавно газ в дом провели, так я теперь совсем как буржуй. Я ведь сначала и на пенсию не соглашался, считал, грех это – незаработанные деньги брать. Сыновья уговорили, а то, наверное, не пришлось бы мне в такой благодати с газом пожить.

В умелых руках всё спорится

Александр Степанович рассказал, что в Бога он верит с самого детства. Когда мать умерла, страшно ему было очень, и отец научил к Богу обращаться. Вот тогда он и понял и на себе ощутил Божью помощь.

- Мой отец сильно верующий был, – продолжает разговор Александр Степанович, – в Святицы (село Светлое – авт.) всегда в церковь ходил. Медведевской церкви и нашей главной, Во имя Всех святых, он не дождался, помер в 1991 году. А я просто душевно рад, что приложил руку к восстановлению этих церквей. Моя плотницкая работа всегда была нужна. Как-то Ивану Михайловичу Ожимину пришла в голову хорошая мысль, что необходимо медведевскую церковь восстановить – мы тогда все в Святицы ходили, а это не так уж близко. Сказано – сделано, приступили к работе. А там ведь раньше и клуб был, и склад колхозный. Работали мы все с большой охотой, и вот теперь есть наша церковь.

А особенно я рад за Церковь во имя Всех святых. Опять Иван Михайлович Ожимин инициативу проявил и всю самую сложную работу на себя взял. Когда все металлоконструкции ликвидировали, ремонт сделали, взялись за иконостас. Способностей плотницких маловато было, потому попросили помощи у известного столяра Ивана Чиркова. Хороший иконостас получился. Сейчас, конечно, ещё лучше, но мне тот наш помнится. И ковчеги для мощей я делал, и аналои, и киоты, и много другой церковной утвари. И всегда работа доставляла мне огромное удовольствие. Кажется, я за работой даже Грушеньку свою ненадолго забывал. Хотя, наверное, это она меня и подталкивала к делам. В жизни-то она, конечно, иногда поругивалась, что я уж слишком много времени людям уделяю, а ей ничего не остаётся. Но я старался и для семьи заработать, без дела никогда не сидел, потому, вроде бы, мы не бедствовали. Мы с ней и кисточки мочальные дома делали, и швабры, да в колхоз «Нижегородец» сдавали. Потом я попробовал домовину сделать, то есть гроб, и ведь получилось, да как-то удачно всё пошло. Я свой товар недорого отдавал, потому и покупатель всегда был. Вот мы с Грушей и раздышались. Да своё хозяйство выручало – продукты мы почти не покупали, только разве что хлеб. Но тут Миша Горбачёв нам перестройку учинил, и всё моё «производство» на спад пошло. Молодые предприниматели взялись за это прибыльное дело, а я остался на бобах. Но нисколько не горевал я по этому поводу, с голоду-то мы всё равно не помирали. У меня в руках любимое дело есть.

Я и сейчас ещё много чего сделать могу, если попросят. А уж какое это счастье – видеть в храме свою работу! – так даже словами не передашь. Я только Господа благодарю, что такое дело мне в руки дал и позволил воплотить его на радость людям.

Что Богу угодно, то и людям…

Глаза у Александра Степановича не по возрасту молодые и сияют искренней неподдельной добротой ко всему живому, да и вообще ему совсем не дашь его годы. Наверное, и в самом деле Бог помогает. Но главное, ему помогает любовь к людям и работа – опять же ради людей.

Чаще всего в его дневнике мелькают слова: «Благодарю, Господи, я опять с работой, делаю стол в церковь».

И ещё такая фраза в различных интерпретациях: «Встал я нынче, умылся, помолился, поел и сел в кресло в передней избе. И думаю про себя: какая мне жизнь хорошая под старость лет, только бы жить. Очень помирать неохота».

Александр Степанович как-то прочитал в нашей газете о столетней Анастасии Фёдоровне Кавиной и с тех пор мечтает дожить до таких же лет. А почему бы и нет, он вполне этого заслужил. Всю жизнь плотник Матросов делал богоугодные, а стало быть, и для людей угодные дела. Сколько церковных прихожан могли бы сказать ему спасибо, если бы знали, что именно он приложил свою умелую руку к восстановлению храмов в нашем городе. После пожара в старообрядческой Никольской церкви его тоже просили помочь с ремонтом. В Светлом немало сделано его руками. Сейчас он радуется строительству церкви в Малом Зиновьеве. Осинковскому монастырю помогал своими руками. А сколько сделано просто для людей – этого даже не подсчитать! Да он и не собирается считать, работа и доброта к людям – неотъемлемые части его жизни и души. И пусть наш Александр Матросов не совершил в жизни такого яркого и отважного подвига, как его героический тёзка, он по большому счёту сделал для людей не меньше. Он своим трудом, любовью и добротой послужил возрождению духовности на нашей семёновской земле и открыл людям дорогу к храму. А это и есть самый настоящий, его собственный жизненный подвиг.