Юрий ХРАМОВ
27.01.2015 г.

В деревне Максимихе, что находится в нескольких верстах от поселка Сухобезводного, раньше было много жителей. У всех была работа, все получали неплохую заработную плату. Трудились они, в основном, на полях и фермах колхоза «Прогресс», который был далеко не самым последним в районе. Сейчас в Максимихе из всех коренных жителей осталось всего-навсего три человека. Недавно мы побывали в этой деревеньке.

Женская доля

-Больше сорока лет отдала родному колхозу, – вздыхает Тамара Николаевна Киселева. – И что заслужила? – пенсию в одиннадцать тысяч. Мы раньше вместе с Фаиной Метелкиной, Надеждой Лобановой на ферме работали. Был здесь свинарник и четыре телятника. А потом  я еще несколько лет возглавляла комплексную бригаду. Помню, выделили мне велосипед, на нем и объезжала все поля. Теперь деревня опустела, да и в доме я одна. Конечно, жизнь в деревне не сахар, но выжить-таки можно. Правда, в последнее время мне тяжеловато стало ходить на колодец за водой – пришлось в прошлом году скважину пробурить. В двадцать семь тысяч она мне обошлась. Сейчас еще, слава Богу, автолавка к нам приезжает, а раньше в магазины на попутных машинах в поселок добирались. Хлеб нам тоже два раза в неделю привозят. Мы уж не глядим на цены – главное, чтобы доставляли. Часто по телевизору слышу разговоры о том, как хорошо жить в деревне. Только  переезжать сюда, возрождать село что-то никто не спешит.  На дачников надежды нет – они покупают дома, чтобы летом отдыхать. Так что здесь большой дефицит мужской рабочей силы.

Вот и приходится Тамаре Николаевне все делать своими руками. Одна и есть одна.  Вся отрада – куры на дворе. Придет к ним вечерком – все живые души! – полюбуется и спать идет. А недавно  целых три дня с крыши снег сваливала. Поработает часок – отдохнет. А что вы хотите – не семнадцать лет, а уже семьдесят шестой пошел! Здоровье подводит, ноги болят. Тяжелый труд на ферме дает о себе знать. А теперь еще и печь в доме накренилась – так, что даже потолок выпирает. Очередную проблему придется опять самой решать. Сама она и огород обрабатывает – тракторов в деревне тоже нет. Лопаты и вилы – основной сельхозинвентарь.

- Все люди новогодние праздники отмечали, – продолжает разговор Тамара Николаевна. – В городе-то полно народу, везде огоньки, веселье. А мы? Посмотрели телевизор, и – спать. Правда, видела из окна, как дачники фейерверки запускали. Красиво, конечно. Так ведь они к себе не приглашали, а сама просто так не пойдешь. И все же никак не пойму, за какие прегрешения выпала такая доля русской деревне?

Сам себя считал он городским когда-то

В соседнем доме живет Дмитрий Пленкин со своей подругой Еленой. Дмитрий переехал сюда из областного центра, а она – из Богородска.

- Этот дом моя подруга купила, – говорит Елена. – Я в нем второй год живу. А Диму из Нижнего Новгорода привезли – у него там какая-то проблема вышла с квартирой. Как живем? Нормально живем. Работаю на фанерном комбинате в поселке. У меня в Богородске мама и брат есть, езжу к ним в гости, но в городе жить с ними не хочу.

По всему видно, явно не хочет Лена раскрывать все карты.  Впрочем, это ее дело – главное, что эта пара, по словам местных жителей, в деревне, вроде бы, никому и не мешает.

- Не шумят, не безобразничают. Подкалымят денежек, потом их прогуляют, – рассказывала нам Тамара Николаевна. – Бывает, на «поле чудес» сходят (это она так называет свалку около Сухобезводного), кое-чем разживутся – так и существуют. А Лена – девушка запасливая. Обратите внимание, сколько у нее бутылок воды в коридоре стоит. Чтобы часто на колодец не бегать, любит заготовить впрок.

Дмитрий говорит, что он здесь временно: как только решится вопрос с наследством квартиры его дяди, – все, прощай, Максимиха! Опять он станет городским жителем. Но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное.

Ведь и трудности села серьезные дяди по телевизору раньше называли временными. Однако насколько велико это время – одному Богу известно.

Фото Александра ЮРЬЕВА